Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!
Песню группы «Порнофильмы»[4] разорвали на каверы уличные и ютуб-музыканты. Эта песня свела с ума «Тик-Ток», звучала из каждого утюга, каждый безнадежный романтик цитировал ее в твитах. Но, несмотря на затасканность, Илья ее любил, как любят простое и вкусное блюдо вроде пасты карбонара. Илья ненавидел быть как все, но не мог не признать, что у хорошего продукта всегда множество поклонников. Авторы песни попали в сердца тысяч парней, таких же, как он, – живущих «в диапазоне между отчаянием и надеждой», как назывался альбом, где вышел этот трек. И теперь надежда в этом диапазоне достигла экстремума.
Какое длинное и обстоятельное письмо. Илья ценил это. Он так долго ждал момента, когда сможет снова с ней говорить. И вот сейчас они говорят. Он чувствует ее интерес, легкий флирт, но в то же время искренность и тепло через экран. А скоро он окажется по ту сторону экрана. Скоро он увидит ее снова.
Илья в очередной раз почувствовал, как душа и тело разделились. Душа Ильи завидовала телу, которое скоро переедет в Москву. Илья завидовал сам себе. И сказал сам себе: чувак, если увидишь ее, передай, что я ее люблю. Он не мог больше ждать. С одной стороны, это был странный поворот судьбы, а с другой – он сам же ею и управлял. Это было чудесно и асинхронно, словно он на вечеринке в клубе посреди танцпола – и музыка закончилась, но ритм продолжает звучать в оглушенных ушах. Он вышел из-за компа и встал посреди комнаты совершенно растерянный.
Готовясь к переезду, Илья строчил заметки в телефоне, ставил галочки напротив выполненных дел, но списки становились только длиннее. Он мог проснуться среди ночи, вспомнив, что нужно продлить рецепт на антидепрессанты, которые ему назначили от тревожности, и, возможно, попросить увеличить дозировку: на новом месте точно придется много нервничать. Он просыпался, вспомнив, что напоследок хотел сходить в свой любимый крафтовый бар и поесть там бургер с вишней и сыром дорблю; вернуть однокурснику Сереге книгу «Дом листьев» Данилевского, которую Серега давал почитать еще до ковида (если честно, он ее открыл, одолел три страницы и поставил на полку). Переезд оказался не таким быстрым, как Илье хотелось, но зато четко спланированным, жестко организованным – как эвакуация из торгового центра, где объявили пожарную тревогу.
По ночам душа Ильи покидала его пожароопасное же от любви тело и летала над низенькими крышами родного города, прощаясь с ним. «Как больно, когда города нас хотят разорвать». Им это почти удалось, но города разные, а небо, небо-то одно, и оно объединяет все города одним морозным осенним дыханием. Илья стоит перед распахнутым окном, видит, как изо рта вырывается облачко, и представляет, что это его душа, которая прежде него летит в Москву, к Лене. Он так долго мечтал у окна, что его продуло и он простыл прямо перед самолетом в середине ноября.
Вопреки представлениям о дне, когда он покинет родной город навсегда, Илья не осознавал свои действия, не любовался собой со стороны, будто снимается в клипе. Он даже музыку не мог слушать от тревоги и в такси до аэропорта, который представлял собой одноэтажный барак, ехал в полной тишине. С городом он давно попрощался мысленно, и в окно смотреть не хотелось. Все, что Илья мог подумать напоследок о своем городе – что он потонул в липкой, грязной снежной каше и стал невыносимо мерзким. Хотелось поскорее его покинуть в надежде, что в Москве будет посуше.
