Конферансье тоже был очень бледен, ворот его рубашки был расстегнут, и бабочка отсутствовала. Господин Умари велел ему объяснить, каким образом номер Олеаны и Идэна попал в программу концерта. Тот не смог ответить ничего внятного.
– Кто утверждал программу? – спрашивал у него господин Умари.
– Управляющий театром «Авэн», – потерянно отвечал конферансье.
– Там был номер «О женщинах и мужчинах»?
– Был, – неуверенно отозвался конферансье.
Тогда господин Умари приказал принести протокол допроса управляющего театром и отчётливо зачитал вслух его показания о том, что номера с подобным названием в утверждённой им программе не было. Конферансье смешался.
– Отвечай, – грозно приказал ему господин Умари.
– Мне дали денег, чтобы я включил номер в программу без ведома управляющего… – признался конферансье дрожащим голосом.
– Кто?
– Вот она! – ведущий не глядя указал на Олеану.
– Я?!.. – тихонько спросила девушка. Глаза её сами собой округлились.
– Ты, ты, – с досадой подтвердил молодой человек.
– Кто она? Как её имя? Давно ты её знаешь? – спросил его Умари.
– Я её не знаю. Она пришла перед концертом ко мне в кабинет. Сказала, что она – артистка, хочет исполнить песню, чтобы прославиться на весь город. Я, конечно, хотел отправить её к управляющему, но она предложила мне сто шильдов…
Конферансье добавил, что не смог отказаться от таких денег и, нарушив правила, выпустил самозванку на сцену.
– Ты дала ему сто шильдов? – спросил Блэйк у Олеаны.
– Столько денег я никогда в руках не держала… – девушка продолжала изумлённо смотреть на обманщика-конферансье округлившимися глазами.
– Врёшь, – крикнул конферансье, обернувшись к ней. – Ты дала мне денег! Сто шильдов! Вспомни – у тебя ещё пудреница выпала из сумочки, когда ты их доставала!
Мог ли человек, не моргнув глазом, лгать так подробно? Олеана даже усомнилась на секунду, не было ли всего этого на самом деле? Может быть, он с кем-то её перепутал?..
– Какие разъяснения ты можешь дать по поводу сказанного? – спросили Олеану, когда конферансье увели.
Олеана честно постаралась объяснить, как всё было на самом деле. Она повторила, что текст песни ей дал музыкант, что она не узнала мелодию гимна, что конферансье солгал или ошибся: она не давала ему денег, да и быть у неё не могло такой суммы: семья её бедна, они еле сводят концы с концами… Но дознаватели были настроены скептически. Из всего, что слышали, они были готовы поверить только в одно: что гость кабачка «У Грина» не был выдумкой Олеаны. У девушки требовали назвать его имя: допрашивающие были уверены, что он хорошо ей знаком. Олеана сказала, что приняла его за хозяина театра. Её подняли на смех: владелец, как оказалось, был в отъезде, и по возвращении его ожидал «приятный сюрприз», – театру угрожало банкротство. После случившегося скандала посещаемость заведения неминуемо должна была упасть.
– А кто придумал нарядить тебя в это платье? Откуда у тебя парик? – полюбопытствовал Блэйк.
Олеана объяснила, что все это ей выдали в театре.
Тогда дознаватели приказали привести костюмера, а потом – гримера-постижёра. Костюмер – седой взъерошенный старичок – оглядел Олеану, не узнавая её, – или делая вид, что не узнает, – и заявил, что платье, которое на ней надето – не из коллекции театра «Авэн». Гример-постижёр сообщил, что белокурого парика с серебряным обручем он Олеане не выдавал, и грим она накладывала сама…
