Богдана Семёновна потянулась и открыла глаза. Она лежала в ярко освещённой комнате без окон, но с большим зеркалом на противоположной от кушетки стене. Посмотревшись в него, женщина не поверила глазам. Она встала, сделала несколько шагов навстречу отражению и дико завизжала от ужаса.
Из зеркала на Семечкину смотрел натуральный монстр, увешанный, словно какая-то экзотическая жаба, гигантскими складками кожи. Это были даже не складки, а целые застывшие водопады по всему телу…
Когда её душераздирающий крик перешёл в хрип, инспекторша услышала голос невидимого Ищенко:
– А у вас, Богдана Семёновна, крепкие нервы. Девять из десяти на вашем месте теряют сознание. Видите, пол устелен матами, чтобы клиенты головку не ушибли? Это я к тому, что забота о клиентах для нас превыше всего.
– Что-о ты-ы сдела-ал?!! – провыла Семечкина, щупая обвисшую кожу, некогда так туго натянутую подкожным жиром.
– Помог вам избавиться от лишнего веса. Вы же хотели именно этого, не так ли?
– Вот этого?!! – снова взвыла клиентка, оттягивая в стороны два безобразных кожаных саквояжа, бывших некогда роскошными бёдрами. – Да я тебя в суде сгною!
– Не нужно громких слов. На вас нет ни единой царапины, а у меня на руках документ, подписанный лично вами. Кстати, не вздумайте биться головой о стены – они тоже мягкие. К тому же вас снимает видеокамера.
Услышав о видеосъёмке, Богдана Семёновна скрючилась и запахнулась в складки кожи, словно в плащ. Реакцией на её действия был издевательский смех:
– Вот вы и оценили первые преимущества похудения.
– Не заплачу ни копейки, – злобно прошипела Семечкина.
– Смешно, – фыркнул Ищенко, – неужели вы собираетесь появиться в таком виде на людях?
– Ненавиж… – Женщина осеклась на полуслове, когда смысл вопроса дошёл до её сознания.
– Да-да, дорогая Богдана Семёновна, я ведь предупреждал, что здесь платят все, и после сеанса клиенты, чтобы появиться на людях в пристойном виде, денег не жалеют. Впрочем, они платят не только мне, но и пластическому хирургу, к которому я вас незамедлительно отправлю, если вы передадите мне определённую, а лучше – неопределённую в налоговой декларации сумму.
– Сколько? – Появившаяся надежда заставила Семечкину проглотить змеящиеся на языке оскорбления и начать думать, что она сделает с этой сволочью, когда вернётся в человеческий облик.
– Как обычно – всё, что есть в закромах.
– Ни за что!
– Богдана Семёновна, посмотрите в зеркало. Если вы сейчас выйдете на улицу, то Достоевский восстанет из гроба и поймёт, что этот мир никогда не спасётся!
Семечкина смотреть в зеркало не стала, равно как и щипать себя, дабы убедиться, что происходящее отнюдь не кошмар, но подлая реальность. Испытывая все ощущения загнанной в угол крысы, она готова была кусать локти… или хотя бы свисающую с них кожу.
– Где гарантии, что вы меня не обманете?
– Фу, как не стыдно! Неужели то, что отражается в зеркале, похоже на мираж? Как я уже говорил, фирма веников не вяжет – я обещал сбросить с вас сорок пять килограммов и слово сдержал. Я сказал, что вы будете платить, и вы таки заплатите. Ну что, по рукам?
– Я могу подумать?
– Только недолго, потому что кормить я вас не обещал, а дальнейшее похудение вам вряд ли пойдёт на пользу…
* * *
Ищенко сеансом остался недоволен. С одной стороны, можно, конечно, было похвалить себя, что ещё одну человеческую особь не только поставил на место, доказав, что должность против интеллекта бессильна, но и улучшил, хотя и, к сожалению, лишь внешне, а вот с другой… Деньги деньгами, но неужто в будущем его ждёт всё то же самое?…
