– Что надо?
– Э, привет, сосед! У тебя, случайно, лопаты не завалялось? Хотя бы сапёрной…
Сергей вытаращился на дохляка и злобно спросил:
– Тёщу убил, теперь закопать нечем?
– Да ну тебя! – Сосед с опаской улыбнулся, неуверенно давая понять, что шутку оценил, и пояснил: – Друг только что позвонил, на рыбалку зовёт, червей хочу во дворе накопать.
«Везёт же идиоту! Ему уже позвонили…»
– Нету, – фыркнул с ненавистью и захлопнул дверь.
Всё ещё злясь, Сергей побрёл на кухню, где никогда не занавешивал окно. Силуэта за стеклами не было – чтобы он появился, нужно подать знак. Стоит включить свет, и тот моментально возникнет. Отражение объясняло, что такое представление о его проекции Шевцову легче воспринимать, чтобы настроить себя на общение. Иногда то было с сигаретой, иногда без. Видать, там у него самочувствие получше, и его сердце не тревожило неадекватных врачих.
«Там». Теперь Сергей знал – где. За межоконьем. Там всё то же самое, что и здесь, только он не угодил в рабство, не стал марионеткой, не сунул доверчиво голову… А может, и сунул, но Анна не пришла на встречу, потому что никто её не убеждал. Не было никакого «фаната» посредственных стишков… Они не встретились, и Анна, наверное, осталась жить. Сидит сейчас, смотрит телевизор… с другим или с Жоркой. Несостоявшимся пасынком, который не перевернул, тьфу, не перевернет мир лет через двадцать-тридцать. У которого просто не будет тех условий, что он, Шевцов, ему создал. Да может, тот вообще умрёт в детстве!.. Ведь болел же во втором классе пневмонией целых три месяца – врачи его практически с того света вернули. Эх, как бы всё упростилось…
Какого же чёрта никто не спешит сообщить ему о смерти дорогой и любимой?! Неужели так трудно обнаружить тело в парке, где субботним вечером толкается тьма народу? Затем достать из сумочки телефон и набрать первый попавшийся в списке номер – он ей не звонил, о встрече договаривались по скайпу, – с целью опознания? Даже если какой-то мерзавец украл сотовый у мёртвой, жена всегда носила с собой удостоверение личности, а таких привычек не меняют.
Потом ниточка потянется к нему – мужу, по стечению обстоятельств живущему в другом городе. Даже если какому менту с побочными ассоциациями и покажется странным то, что оса залетела жертве в рот, Сергей всё равно останется вне подозрений. Пусть без железного алиби, но ведь и бытовой повод для убийства у него отсутствовал. Всё, всё предусмотрено! А они не звонят, уроды!..
Наверное, такое вот нетерпение и должен чувствовать тот, кто жаждет идти к цели по трупам. Возможно, именно это, а не сам факт убийства, и делает человека душегубом?..
* * *
Звонят только утром. Всю сцену Шевцов разыгрывает как по нотам. Недоумение! Недоверие! Крик души! Понимание. Погружение в горе. Неизбывная печаль при прощании…
Затем звонок пасынку. В Штатах ночь. Сонный голос. Что случилось? Мама?! Как?!! Вылетаю…
После разговоров эмоции Сергея тоже не накрывают. На них опять просто не хватает времени. Он быстро собирается и едет в столицу. И пока добирается, голова занята предстоящим делом.
* * *
Шевцов стоит недалеко от входа в аэропорт. На нём джинсы и лёгкий серый пиджак, под которым рука сжимает обрез. Он нарочито лениво водит головой по сторонам, внимательно высматривая блюстителей порядка. Они не должны, не имеют права помешать!
Вокруг суетятся люди, не ведающие, что истекают последние секунды их существования. На задворках сознания копошится мутная мыслишка, но её нельзя трогать. Почему? Потому что она хуже ментов.
