Инквизиция: Саммаэль - страница 2

– Я подчиняюсь, но согласиться не могу, – Саммаэль приклонил колено и склонил голову, ожидая окончательного вердикта.

– Ступай, инквизитор, ты будешь призван в день конклава.

– Я уже знаю, чем закончится конклав – безжалостным отказом, но не для меня, а для праведных мирян, что заперты под гнётом…

– Вон! – осёк его камерарий Паймон и гневно встал. – Выведете инквизитора…

– Кланяюсь, Отче… – Саммаэль не заставил себя больше ждать и выпрямился, окинув кардиналов с несдержанным призрением. Он покинул Приёмный зал, спиной прочувствовав все ответные взгляды кардиналов. Он без сомненья знал исход конклава, который в последствии так и не был созван.

Весна.

Два года кануло в Лету с момента последнего доклада инквизитора Саммаэля и стены Приёмного зала ещё помнят это унижение. Но ничего не поменялось и сейчас в закостенелых устоях церкви все те же суждения всё те же устои – конклав так и не состоялся. И сейчас, спустя два года наиважнейшая повестка дня – грядущий праздник Святого Вознесения, что на сороковой день от Пасхи. Кардиналам важнее обсудить событие, что отмечается в конце весны, когда их запасы иссякают, а грядущие подаяния мирян к столу во всех своих смыслах.

Приёмный зал пестрит всеми оттенками бардовых мантеле́тт (накидка без рукавов, элемент облачения высокопоставленного сана) кардиналов всех мастей. Саммаэль же стоит особнячком, хмурый как туча. Он заметно отличается от общей массы присутствующих скромным одеянием сута́н (верхняя длинная одежда с длинными рукавами). Ему единственному из инквизиторов дозволено присутствовать на таких обсуждениях, хоть и не понимает для чего. В этих обсуждениях он ждёт что наступит тот самый момент и камерарий переключится и вспомнит свою обязанность по империи Солнечного Гало. Но этого не то что не происходит, даже не появляется намёка, что во взгляде камерария появится стремление к этому. Взамен всему Саммаэль то и время ловит от него двусмысленную ухмылку и прищуренный взгляд на себе расценивая это как издевательство.

– Именем императора Вириона Мироносного, требую принять меня немедля, – в гул бурного обсуждения кардиналов ворвался из дальнего конца коридора надрывисты вопль. На дальнем конце коридора кто-то очень хочет показаться важным и это у него получилось.

Гул бурного обсуждения сам собой затих и в Приёмном зале стало совсем тихо. Торопливые шаги приближаются синхронными ударами, а настороженные взгляды кардиналов переглядываются всё реже.

В Приёмный зал ввели юношу, одетого в полосатые шоссы (штаны, состоящие из двух несшитых половинок, прикреплявшихся тесёмками к поясу) на кожаные пулены (мужские кожаные туфли без каблуков) с белым беретом на голове, он вошёл в зал и махнул беретом в пол выполнив поспешный реверанс. Кардиналы с облегчением выдохнули видя, как молодой человек сделал несколько шагов и пал на колени. Не дожидаясь, когда ему дадут слово, он вытянул руку в знак прошения и заговорил первым.

– Отче камерарий Паймон, склоняю голову перед вашим Величием и прошу выслушать меня от имени отца императора Вириона Мироносного, безотлагательно?

– Молодой человек, – поддался вперёд камерайт сидя в тронном-кресле. – Секунду назад ты требовал этого, а теперь просишь, боюсь подумать, что ждёт нас всех дальше? – он усмехнулся и переглянулся с ближайшим кардиналом.