— Разумеется, каноник. Всё, что у меня есть, с радостью предоставлю Святому ордену.
Позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и передал дворецкому с лицом разбойника мою просьбу. Она вовсе не была случайной, и то, на что я рассчитывал, случилось.
Тем временем беседа приняла светский оттенок. Чтобы усыпить бдительность хозяина, я расспрашивал его о привычках супруги, даже делал пометки наточенным карандашом в блокноте, чего избегал в настоящем допросе. Любые пометки могут быть использованы против меня. Их могут напросто украсть.
А память у меня превосходная.
— Ваше сиятельство, каноник, я принесла вам чай самолично. Добавила успокой-травы и немного кислицы для вкуса.
Дверь за моей спиной мягко отворилась, голос вошедшей я узнал сразу и еле сдержал улыбку. У ведьмы она вела себя тихо, а сейчас говорила бойко, хотя пыталась себя сдерживать, напяливая маску скорби, сквозь которую каждую минуту проступало ликование.
— Спасибо, Джера.
Компаньонка покойной сменила серое платье, закрытое на все пуговицы, с белыми манжетами, едва отличающимися от тех, что носят экономки, на приличное чёрное. С пышной юбкой, кружевными оборками на грани приличия. Дорогой траурный наряд для бывшей компаньонки, которую теперь должен ждать комитет по попечению благородных дам. Без денег и милосердной родни.
— Соболезную и вашей утрате. Госпожа была вашей дальней родственницей, — произнёс я, принимая из её рук белую фарфоровую чашку с золотистой монограммой его сиятельства.
— Благодарю, каноник.
Замешкалась и не стала говорить, какая это утрата, что госпожа её любила. И все прочие глупости, которые любят нести те, кто ни капли не скорбит.
— Спасибо, Джера. Если у каноника нет к тебе вопросов, можешь идти.
— Нет, ваше сиятельство. Мистрис Оливерс, уже помогла следствию.
Вспыхнула, что было едва заметно под смуглой кожей, и отвела глаза. Я обратился к ней так, как величают девушек незнатного рода. А она была из благородных, уверен, что попал в точку: госпожа Лонгрен не раз к ней так обращалась, чтобы унизить. Тот, кто вышел из провинции, люто ненавидят менее успешных соотечественников.
И граф Лонгрен не стремится её защитить, только с интересом на меня посматривает. Значит, Джера не его любовница.
Я проводил её взглядом, пока дверь не закрылась.
—Что с нею теперь будет? Проявите милосердие?
— Я понимаю, куда вы клоните, каноник. Знаю, что нравлюсь бедняжке, но увы, одной жены из провинции мне хватило. Простите за откровенность.
— Понимаю, ваше сиятельство. Чай удивительно вкусный. Передайте мистрис Оливерс моё восхищение.
В этом доме пока мне больше делать нечего, я узнал то, что было нужно.
Выйдя из дома, посмотрел на карманные часы.
— Время есть, поможешь мне с процедурой, Силеник. Сегодня вечером у меня особая встреча, надо подготовиться.
***
— Господин Криан, в последнее время вы, того, чаще стали пить эту гадость, — Силеник, даром что потомок оборотня, опасался и крови, и любых манипуляций, даже клизмы.
Я только посмеивался: большой, как гора, а в душе щенок, если дело не касалось настоящей опасности, которой можно наподдать кулачищами, размерами с городские булыжники в мостовой, и приложить ещё сверху по темечку, чтобы и дух вон.
— Сам знаешь, не могу без этого.
— Можете, господин, я-то понимаю, — Силеник почесал пятернёй подбородок, приладил бороду так, чтобы не торчала во все стороны, и уж тогда принялся за подготовку.
