Вот как сам отец писал об этой работе:
«Особая ситуация возникает при исполнении литературных произведений на радио. Оно диктует свои приемы. Здесь все – в слове, все – в литературе, в авторе произведения. Ведь работа на радио – это тоже поиски своеобразного синтеза, так как исполнитель – актер – один, а в воображении слушателей возникают образы самых разных персонажей. Здесь особенно важно разнообразие интонаций; порой же созданию общего впечатления должна содействовать музыка как аккомпанемент актеру.
Для меня была очень важной работа на радио над гончаровским “Обломовым” с режиссером Л. Фокиной и над текстами Паустовского с режиссером М. Турчинович.
Кроме того, тут же, на радио, я имел возможность еще раз прикоснуться к творчеству самых дорогих для меня писателей, именно здесь, столкнувшись с перевоплощением в образы нескольких героев одновременно – задачей исключительно сложной для актера. Я имею в виду исполнение «Метели» Пушкина (режиссер Э. Верник) и нескольких глав – первой, третьей и пятой – из «Идиота» Достоевского (режиссер Л. Фокина)».
Вот как вспоминает о работе с отцом Эмиль Верник: «Творчество Пушкина – это особая страница в творческой биографии Смоктуновского, в том числе в его работе на радио. Я с ним записал “Метель”. С каким волнением, отдачей, с какой любовью он работал! Записывали один дубль, второй… Затем монтировали, и я пригласил прослушать запись «Метели» композитора Георгия Свиридова, чью музыку использовал в этой передаче. Георгий Васильевич высказал много хороших слов в адрес Иннокентия Михайловича, отметил глубину и тончайшее понимание актером пушкинской интонации».
Эмиль Григорьевич Верник записал вместе с отцом в разные годы восемь передач «Капитанской дочки», циклы стихов, всего «Евгения Онегина», фрагменты из «Бориса Годунова», детские произведения «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях» и «Сказку о царе Салтане…»
Эмиль Григорьевич вспоминает, что к замечаниям папа относился очень внимательно, просил записывать дубли и часто спрашивал: «Ну а теперь хорошо? Нет, нет, ты не стесняйся, я повторю еще раз».
Много писем приходило на радио на имя отца. Была даже специальная передача «Встреча с Иннокентием Смоктуновским» по письмам радиослушателей. В одной из таких передач отец высказался примерно так: «Говорят, стихи – это музыка, нельзя нарушать ритм. А я и не нарушаю. Просто я читаю более сложно, чем привыкли читать. Я мучительно, жестко стараюсь сохранить ритмы, но позволяю себе довольно свободно существовать внутри них. Нет, нет, я знаю и понимаю, что такое стих».
На радио он встречался с разными режиссерами, как в литературно-драматическом вещании, так в детском и музыкальном. Его записи бережно хранятся в «Золотом фонде» отечественного радио. Это около пятидесяти произведений русской и зарубежной классики.
Также подобные записи осуществлялись на студии фирмы «Мелодия».
Седьмая новелла. Говорящая собака Жан и другие
«Дети почему-то все больше рисуют ракеты, неведомые, вздыбленные миры, и мы уже научились оттуда смотреть на нашу маленькую Землю. Земля отливает голубой позолотой, и от нее исходит такой покой, такая тишина, что хочется поскорее вернуться к себе домой, на Землю, и верить, что она не может быть иной. Если дети рисуют Землю мирной и доброй, манящей и ждущей, мы не вправе обмануть их надежд».
Детство моего папы прошло среди животных. Его родители держали поросят, корову и телят. Маленький Кеша особенно любил коров и телят. Он говорил, что коровы – очень умные животные.
