– Нет.
– Вот и хорошо. Не люблю копов, от них всегда одни неприятности. Хотя – верьте или нет – у меня есть друг, который считает, что неприятностей не существует, и у него на самом деле никогда не бывает никаких проблем. За три, шесть или десять лет, что мы дружим, он даже от меня ни разу не получил по морде. Представляете? А ведь дважды я был вот настолько к этому близок. – Я свел указательный и большой пальцы левой руки так, что между ними осталась прореха не больше миллиметра, и сунул парню под нос. – И все же – удержался, потому что у этого говнюка никогда не бывает проблем. Он просто в них не верит, представляете? Есть люди, которые не верят в бога, в инопланетные цивилизации, загробную жизнь, привидений, в Санта Клауса, а Кир не верит в проблемы. Здесь вопрос исключительно веры. Он свободен, знаете? Много лет назад он освободился от ограничивающих его условностей, всех тех, что нам внушают с самого детства, и с тех пор сам выбирает, во что ему верить, и куда идти. Он часто повторяет: «я живу приколом», и это выходит у него так правильно, гармонично, целостно. Кир самый целостный человек из всех, что я встречал. А встречал я многих.
Я ведь шеф-повар в ресторане. Никогда не были у нас в гостях?
– Не знаю, – смутился мой невольный слушатель, поглядывая на наручные часы, – как называется ресторан?
Я проигнорировал его вопрос и продолжил:
– Встречал я за свою жизнь множество разных людей. Еще и до работы в ресторане. Если вы у нас бывали, то со стопроцентной вероятностью заявляю, что мне стыдно за каждый кусок пальца или ногтя, или волоса, или покрышки, или алюминиевой фольги, что оказались в вашей тарелке. Лучше всего брать пироги и мороженое. Мы не печем их на нашей адской кухне, а заказываем в соседней пекарне. Но все посетители думают, что каждый из них – моя заслуга, благодарят, если задерживаются до десерта, и нахваливают «мои» пироги всем своим знакомым. По пятницам бывают очереди за пирогами, такой популярностью они пользуются. Малиновый сидр и пирог с клубникой и взбитыми сливками, или с малиной и шоколадом. Черт возьми, а я и сам люблю эти пироги! Что может быть лучше? Кстати, вы не голодны?
– Немного.
– И я страшно изголодался. Не только физический голод подразумеваю, но и голод духовный, моральный, эмоциональный. Я жил как зомбированный овощ много лет подряд, а теперь, вроде, начал просыпаться. Сегодня я слышал музыку. Так много музыки, с таким количеством инструментов, что не сумел бы перечислить и половины из них. Именно из-за музыки и внезапного потока красноречия я и оказался посреди дороги, где вы привели меня в сознание. За это – благодарю. Если вы еще и сумеете отвезти меня куда-нибудь пообедать, Вас будут обязаны причислить к лику святых. Или как это называется? В общем, цены Вам не будет. С самого утра, или даже со вчерашнего вечера, или обеда, у меня во рту не было ни крошки. Сам по себе этот факт не так уж удивителен, удивительно то, что до этой самой секунды я его не осознавал. У меня выработан распорядок дня, и я редко забываю про еду. Еще реже я ей наслаждаюсь. Это в некотором роде механический процесс, доведенный до автоматизма. Я всегда ем по расписанию, в поездках, во время работы, на мероприятиях, на пьянках, в больницах…
– Вы часто бываете в больницах? – Прервал меня собеседник, начинавший уже заметно нервничать, судя по выступившим на лбу капельках пота, и нервно дергающемуся веку правого глаза.
