— Альфа добился
того, чтобы его щенка вернули в стаю, —
улыбнулась блондинка Винсенту. Они
говорили по французски, но мне хватило
словарного запаса, чтобы понять её
немудреную речь. – Альфа сказал, что
делать с сукой?
— Пока распоряжений
не поступало, — пожал плечами дворецкий.
– Проводи её в гостевые комнаты, которые
ближе всего к спальне господина герцога.
— Туда, где
обычно отсыпаются девочки после веселья?
Винсент кивнул.
— Если он захочет
иметь её в своих апартаментах, её легко
будет переселить.
— А если нет, —
рассмеялась девица, — то тогда у меня
забот будет полный рот.
И, высунув язычок,
она призывно провела им по своим пухлым
губкам.
— Не забывайся,
— рявкнул дворецкий, с беспокойством
оглянувшись на меня.
— Я просто хочу
услужить Альфе, — рассмеялась девица,
выпятив свою пятую точку. – Альфа не
стал бы просто так повышать мой статус.
Он хочет иметь меня рядом.
И уже на английском,
девица обратилась ко мне.
—Вы так
подурнели… мадам.
Пойдемте, я покажу вам ваши новые комнаты,
чтобы вы могли отдохнуть.
Этьен
Пока моя пара
отдыхала, я «подкармливал» дочь своей
силой, нашёптывая ей через живот матери
ласковые словечки на родном языке.
Это тоже
вскоре станет проблемой.
Моя дочь будет
не просто наследницей Валуа, но и
единственным прямым потомком настоящих
королей Франции.
А значит, она
должна расти француженкой до кончиков
ногтей. Только вот Таис…
Я горько
усмехнулся, понимая, что в отличие от
той же Лики Рамзи, у моей пары не получится
быстро адаптироваться к своему новому
статусу.
Вся эта её
надуманная тоска о прошлой жизни казались
мне чем-то пустым и несущественным:
испокон веков судьба самок решалась
мужчинами: отцами, братьями, мужьями.
Да и у людей жена всегда следует за своим
мужем, всегда принимает его решения.
Любая жена, но
только не Таис.
Я усмехнулся и
тут же замер, почувствовав, что сон моей
пары уже истончился — она просыпалась.
Надо признать,
что очень вовремя: самолёт приземлился
уже минут пятнадцать назад, и все ждут
только нас…
Вот её тело
напряглось, вот глаза моего оленёнка
распахнулись – и с укором посмотрели
на меня.
Я сейчас не
слышал ни её мыслей, ни её настроения,
но… она тут же начала пахнуть страхом.
С чего бы это?
Почему именно сейчас?
Я попытался
пробиться к мыслеобразам её слабой
волчицы, но у меня ничего не вышло.
А она тем временем
даже затряслась от ужаса – будто я
привёз её не домой, в комфортабельный
дорогой замок, а в Бастилию для пожизненного
заточения.
Это тоже не могло
не беспокоить: за время, проведённое у
Бая, Таис вроде бы неплохо меня узнала.
Да, признаю, у меня был косяк с девками
для удовольствий, но ведь это случилось
в самом начале моего приезда в Испанию.
В тот момент я плохо контролировал и
себя, и своего волка…
Но кроме того
случая, разве она могла упрекнуть меня
в чем-то ещё? Для её удовольствия и
комфорта я не просто наступил на горло
своему зверю – я полгода танцевал на
нём, делая всё, чтобы жена ко мне привыкла.
И ведь месяц назад она сама дала согласие
на то, чтобы вернуться вместе со мной в
Ангулем. Так почему же сейчас так боится?
Не потому ли, что совесть не чиста?
Мой зверь, дурея
рядом с ней, пытался заставить меня
забыть о том, что она хотела сделать –
о лекарстве, которое Фернандо уже
подготовил, чтобы вызывать преждевременные
роды. О том, что она, в отличие от меня,
точно знала, кем именно родится наша
дочь – и пыталась всеми силами лишить
мою стаю такой редкой наследницы.
