К чему испытывать читателей терпенье
И все монашек поминать в стихах?
Давно уж дал зарок направить вдохновенье
В иное русло: сей сюжет навяз в зубах.
Ну что заладил, будто на амвоне:
Апостольник, обет да пост!
Уж Муза ропщет, рвется прочь, на волю.
И верно, меру перешел. Ответ мой прост:
Хочу, чтоб и затворницы-монашки
Сполна вкусили радости любви.
Готов для вас я осветить, мои бедняжки,
Предмет со всех сторон. Однако ж вы
Поймите и меня: он столь неистощим,
Что – случай редкий в опыте словесном —
Кто из собратьев по перу ни занялся бы им,
Ему не преуспеть. Притом, известно,
Возьмись за дело я, пожалуй, все решат:
То неспроста, мол, к юности привычкам
До старости все тянется душа.
Ну, словом, точкам и кавычкам
Вручаю я себя. Вступлению конец.
Однажды к молодым монашенкам пришлец,
Как волк в овчарню, под шумок пробрался.
Еще брады не стриг – пятнадцать-то годков.
Колеттою назвался.
Похоже, времени он даром не терял.
Сестру Агнессу так уестествлял,
Что вскорости ей ряса сделалась мала,
Раздалась талия, а там уж к лету
И разрешилася от бремени она.
Лицом дитя – в сестру Колетту.
Аббатство словно подожгли,
такой переполох поднялся!
И перетолкам счету нет,
им лишь ленивый не предался.
“Занéсть нам споры ветер мог во время оно,
А нынче, вишь, и столбик шампиньона
Возрос, каких здесь прежде не бывало,
Дождем ведь почву напитало”, —
Судить-рядить промеж себя взялись девицы.
Отбилися от рук подвижницы-сестрицы:
Ни дать ни взять батальная картина,
Хоть страшным гневом пышет приорина:
“Так осквернили Божий дом! Что скажут выше!?
И кто отец? Как он проник? Как вышел?
Решетки, башенки, запоры.
Несет привратница недремные дозоры”.
Агнессу тотчас под замок: грозит ей наказанье.
“Призвать к ответу!” Но кого? Назначено дознанье.
А может, кто-то из девиц и вовсе не девица
И волк сумел к овцам обманом подселиться?
“А ну раздеться всем!” Сейчас узнают!
И лже-овца уж в западне – вот-вот поймают.
“Загонщиков на ловле не избегнуть сети.
Сидеть тебе, мой дорогой, в тюремной клети”, —
Так будоражит ум мать хитрости – опасность.
И юноша перевязал его. Внести бы ясность…
Тьфу пропасть! Где найти словцо, чтоб кратко, емко,
Назвать нам то, что между ног носил отец ребенка?
Древнейши люди, между тем, окно имели,
Чтоб лекарям верней читать болезни в теле.
Но в сердце форточку носить – прошу уволить!
И мог ли женский пол себе сие позволить?
Природа-матушка умна, обоих пожалела
И два равной длины шнура для них предусмотрела.
Чтоб женщины зияние прикрыть,
Пришлось концы связать потуже
И гладко их заделать. Видно, прыть
Ее тому виной, да и неверность мужу.
А вот мужчину в том не обвинишь,
И с ним природа просчиталась:
Ему б поменее шнура, глядишь…
Конца б и не осталось.
Так каждому из двух полов свое досталось.
Надеюсь, разъясненье дать сумел,
И каждый из читателей уразумел,
Что именно перевязал с испугу наш юнец.
Ну да, вот этот именно конец,
Оставленный, как видно, про запас
Природой щедрою. Не утаю от вас:
Смекнув немного, он его приладил ловко,
Как у другого пола, лишь осталась щелка.
Однако что ты ни возьми – пеньки иль шелка,
В узде уймешь едва ли долго,
Коль рвется что-то с силою пружины.
Подать велю для опыта дружины
