Инсайт. Книга 1 - страница 51

Идти ничего не мешало: лишние ветви срезали и аккуратно уложили вдоль тропы. Значит, дорожка для чего-то использовалась. Что же там? Черный ход? Пройдя с десяток метров, Ева уткнулась в забор. Точнее в калитку, закрытую на навесной замок изнутри. Девушка осмотрела замок. Он был увесистый и крепкий. Масло, которым Ева испачкала руки, указывало на то, что замок недавно смазали, а это значит, что проход рабочий. Мориус для чего-то его использует. За калиткой был лес. Может, лорд ходит туда прогуливаться перед сном?

Ева вернулась по тропинке к дому, к той самой неприметной двери в стене, в которой также было широкое окно. Она вспомнила расположение комнат и догадалась, что этот вход, скорее всего, ведет во второй кабинет Мориуса, дверь в который заперта. Ева забралась на ступеньки и, держась за ручку двери, заглянула в окно. Оно было частично зашторено, однако треть окна оставалась свободной от ткани. Кабинет оказался большим, как и все комнаты в доме. Стекло сильно отсвечивало, внутри царил сумрак. Ева различила лишь то, на что падал рассеянный свет. В кабинете имелось два шкафа: один был доверху заполнен книгами, второй же какими-то склянками: большими и маленькими. Практически посередине стоял высокий узкий стол. С потолка над ним свисали масляные лампы. Какая-то мебель стояла прямо у окна. Кабинет как кабинет, ничего интересного, кроме склянок. На них Ева взглянула бы поближе. Может, лорд хранит в них целебные порошки и травы, как это делала она? Ева вспомнила про свои запасы. Хорошо, что она отнесла их в аптеку накануне, перед пожаром.

Ева спрыгнула со ступенек и вернулась к парадному входу. Там она присела на скамейку. Верхушки елей, залитые закатным солнцем, окрасились в оранжевый. Несмотря на тепло солнечных лучей, туман по Сомнусу стелился постоянно, кроме двух летних месяцев, когда стояла жара. Он спускался с гор и крался через весь город до самого побережья.

Ева вспомнила Дария. Обычно после заката он выходил из портрета, и они полночи разговаривали. Она привыкла к нему. С ним было интересно, он учил ее ценить жизнь. Имея достаточное количество времени, чтобы обдумать свою, Дарий часто говорил мудрые слова. Несомненно, положение, в котором он оказался после гибели, не оправдывает его жестокие карательные методы, но теперь, вспоминая, что вызвало у него такую реакцию, Ева испытывала сочувствие. Она вспомнила насмешки Дожа, о которых сказал призрак: «Он издевался. Он забрал все, что у меня было: мою музыку, мою женщину, мои деньги, славу и признание!»

Теперь Ева испытывала сомнения в том, что поступила правильно. Не было ли решение сжечь портрет продиктовано страхом? Страхом, который она дополнительно подогрела вином и разговорами с Мориусом. Неужели не нашлось бы иного способа? Чем больше Ева думала об этом, тем меньше понимала свои чувства. Она скучала по Дарию, по их разговорам. В конце концов, он, даже будучи в ярости, не причинил ей зла. Был ли иной путь? Или все получилось именно так, как должно было? Случайно ли ее знакомство с лордом? Знать бы наверняка, что Дарий отправился в иной мир, а не застрял в еще более неподходящем для него месте. Жаль, что выяснить это сейчас никак нельзя.

В этих гнетущих думах Ева провела на веранде остаток вечера, а когда там стало зябко и сыро, вернулась в гостевую спальню. На город опускались сумерки, Мориуса все еще не было. Ева легла на кровать. Странное чувство внутри не давало покоя, словно она не в своей тарелке. Хотелось выбраться. Из дома, из сада, из кожи, из самой себя. Было невыносимо тесно. Неужели это чужие стены так на нее подействовали? Сильно заболела голова. Ева повернулась на бок и попыталась заснуть. Сквозь дрему она услышала, как внизу хлопнула дверь, а после раздались неровные шаги. Похоже, вернулся Мориус и, хромая, направился в свою спальню. О цветах она спросит его утром.