– Видишь, – наставительно поднял палец монах. – Ответ тоже странный. Все боятся смерти.
– Даже бессмертные?
– Особенно они. И как бы ты ни был силен, смерть всегда сильнее. Потому что терпелива. Даже я, достигнув таких высот, не хочу умирать.
Я скептически осмотрел высоту столба, но потом быстро сообразил, что смотритель говорит метафорично. Не знаю, что он за сновидение, но когда я в первый раз попал в этот сон, он меня голыми руками отделал. Причем разница между нами настолько огромна, что я даже приблизительно не смогу сказать, сколько веков мне надо тренироваться, чтобы хотя бы ударить его.
При этом смотритель не проявлял агрессии, как это обычно делают сновидения. Все потому, что я не нарушал архитектуру его сна. В этом месте, если какой-то левый тип решит сразиться со смотрителем монастыря – то это в порядке вещей. То есть наш бой был полностью каноничен для этого места.
Разве что выпусти я свой эфир – мог бы нарушить баланс. Но так как я работаю на ближних дистанциях, для эфира требовалось хотя бы разок ударить смотрителя. А до этого так и не дошло.
А потом как-то все прекратилось, я быстро решил, что с моей гордыни хватит. Смотритель не проявлял никакого негатива ко мне и даже оказался приятным собеседником. Вот так у меня появился новый узел в якоре.
– Если честно, все равно ничего не понимаю.
– Ты слишком быстр, тороплив и суетлив. Из-за своего мельтешения образы перед твоим взором постоянно меняются. Из-за них ты не видишь главного.
– А если чуть меньше монашеского пафоса и чуть больше конкретики? – простонал я.
– Ты не боишься смерти, что делает тебя особенным. Возможно, у этого есть причина. А как ты сам и сказал, если найти причину, то можно предположить и следствие.
– Уже лучше, – согласился я. – А можно еще чуть-чуть проще? Ну, для совсем тупеньких.
– Ловцы, – вздохнуло сновидение, одним словом выразив такую гамму чувств. – Как ты думаешь, Лаэр из Лира, был ли когда-то другой Лаэр, который, как и ты, не боялся смерти? И если да, то интересно, почему он ее не боялся?
– Потому что считал себя неуязвимым, – произнес я, вставая. – Ты знал Лаэра Неуязвимого?
– В каком-то смысле я и сам – Лаэр Неуязвимый. И еще я – Лаэр из Лира. Любой, взявший в руки меч, становится мной, а я – им.
– Ясненько, – вздохнул я.
– Ничего тебе не ясненько, – позволил смотритель себе легкую улыбку. – Но это пока что. Однажды ты все поймешь, если доживешь.
– Тут ты прав. Ладно, пойду поразмышляю об этом, не скучай. Скоро вернусь.
– Да будет труден твой путь, – поднял он открытую ладонь. – Да станешь ты сильней, одолев его.
– И тебе к бревну не прирасти, – ответил я.
– Когда-нибудь и ты преисполнишься мудрости, дабы отличить столб от бревна.
Но я его уже не слушал. Боевое сновидение, которое мне даже не по зубам, является составным множества снов о воинах-мечниках. Да, меч у него есть, только он его не достает. Видимо, не считает меня достойным, что вдвойне обидно, потому что правда.
Вообще очень странное сновидение. Разумное – раз, но это еще нормально. Самосознание – два, что уже редкость. Обычно сновидения понимают, что они сновидения, лишь когда заключаешь с ними договор. И то не все.
Знает о ловцах и путниках, причем термин путник использует, как ему нравится, а не как надо. Меня он чаще путником называет. Это три, и уже ненормально.
А еще он немножечко ориентируется в ситуации наяву. Знает про Неуязвимого или просто подыграл мне? Без понятия. Но пока что у меня есть только одно рациональное объяснение всему происходящему.
