Роберт слушал молча. Он был ошеломлён. Йован тихо продолжил:
– Я не знаю, с какой стороны копать, но надо спокойно разобраться, в чём тут дело и кому всё это выгодно. Кое-кто попытался вывести геммолога из игры.
– Йован, ты шефу говорил?
– Роланду? Конечно! Он бросил всё и уже едет в офис. Но я тебе решил лично обо всём сообщить.
Роберт понимал: надо что-то предпринять и немедленно. И именно до подписания контракта и начала транзакций. Если сделка с «душком», то их компания попадёт в серьёзный скандал. На кону авторитет всей компании.
Когда Роберт вернулся в комнату для переговоров, там ничего не изменилось.
«Кому выгодно сорвать сделку? – размышлял он, разглядывая присутствующих. – Арабам? – Нет. Деньги они переслали в банк, счёт тоже проверен, там всё нормально. От работы с кешем они сразу отказались. Здесь всё чисто. Руссикие? Бриллианты здесь. Всё тщательно проверено. Более того, проведена двойная проверка соответствия камней сертификатам. Господин Зимме вчера в ресторане восхищался качеством алмазов. Он говорил, что каждый камень как минимум на пятьдесят процентов стоит дороже, чем предлагают русские. Этот геммолог, Коне, тоже надёжный специалист. Его нашли сами арабы и проверили. Здесь тоже как будто всё чисто».
Но Роберт понимал, что если господина Зимме отравили, то его болезнь и замена геммолога – это звенья одной цепи. Неспроста всё это. Ведь пункт о пяти процентах штрафа за нарушение сроков – это требование именно со стороны русских, со стороны продавца.
Роберт ещё раз осмотрел комнату. Все спокойно беседовали и ожидали, когда геммолог закончит свою работу.
Роберт внимательно посмотрел на геммолога, и вдруг ему пришла в голову сумасшедшая догадка, но её надо было проверить так, чтобы всё выглядело совершенно естественно.
Он подошёл к Коне и спросил на бамбара13:
– E be moun fo, a kani?14 – Роберт решил спросить именно на бамбара, которым Тревор из его сновидений владел в совершенстве. Никогда ему ещё не приходилось использовать этот язык, но если Коне тот, за кого себя выдаёт, значит, он должен его понять. В Конакри на бамбара говорят почти все параллельно с французским, а в провинции и подавно.
Но Коне не ответил. Он держал в руках большой круглый бриллиант и делал вид, что не слышит Роберта.
– А be dioli soro sissan?15 – ещё раз громко спросил Роберт и вплотную подошёл к Коне.
Геммолог озадаченно продолжал молчать, всматриваясь в бриллиант сквозь лупу, словно ничего и не происходило.
Арабы обратили внимание на замешательство у стола геммолога и замолчали. Чехи, очевидно, занервничали, а один из них, сославшись на телефонный звонок, вышел из комнаты.
В комнату сразу же вошёл банковский офицер. Он спросил Роберта, что случилось.
Роберт стоял и смотрел на Коне, ожидая ответа на свои вопросы, но Коне молчал. Он продолжал разглядывать тот самый бриллиант, даже не разглядывать, он прикипел к нему взглядом и, казалось, не дышал.
Тишину нарушил чех. Он со свойственным чехам акцентом неуверенно сказал:
– Всё нормально. Просто при виде бриллиантов у людей иногда сдают нервы. Большие деньги, большая нервозность.
Мехмет подошёл к Роберту и спросил его, что случилось.
Роберт посмотрел на шейха, потом на Мехмета и ответил по-арабски:
– Нет, не нормально, господа. Этот человек не тот, за кого себя выдаёт. Он не гвинеец. И вряд ли он Коне. Мне только что сообщили, что наш геммолог, господин Зимме, был отравлен.
