Стражи порядка молча переглянулись, не зная, как вести себя со странным и нервным свидетелем. Старшина Петюнин хотел было взорваться и отчихвостить прохвоста, однако Станислав Александрович остановил его жестом и, сдерживая себя, спокойно и медленно обратился к взбунтовавшемуся дворнику Дмитрию Кузьмичу:
– Кузьмич, все понятно… А ты этих двоих видел раньше на рынке или еще где-нибудь? Может быть, они с кем разговаривали или куда-нибудь заходили?
Дворник Потапчук пристально и даже с некоторым интересом посмотрел на рыжеволосого следователя. В его покрасневших слезящихся глазах вдруг вспыхнули озорные огоньки.
– Видел, капитан, – вдруг признался он и огорошил стражей порядка своей информированностью. – Только их было не двое, а трое! Они тут где-то с час швэндались по базару…
Известие дворника ошеломило и рыжеволосого следователя, и местного участкового. На мгновение они даже потеряли дар речи, но через несколько секунд пришли в себя и стали засыпать Потапчука вопросами:
– Как трое?
– А где третий?
– Кто он такой?
– Как выглядит?
– Может быть, это он их убил? – энергично почесав стриженый затылок и выпучив глазища, громко выдвинул гипотезу Станислав Александрович.
Потапчук равнодушно пожал худыми, костлявыми плечами и, шмыгнув крючковатым мясистым носом, спокойно ответил:
– Может, капитан, и он, а может, кто и другой, а мне, дорогой, до этого никакого дела нет! У меня двор не метен, а с моим плохим самочувствием с этой работой до самого вечера не справиться. Желаю здравствовать!
После этого Дмитрий Кузьмич Потапчук неожиданно развернулся и пошел прочь от растерянных милиционеров.
– Кузьмич, ты куда?! – заорал долговязый старшина Петюнин. – Назад! Так кто был третий?
Старый человек остановился и, повернувшись к стражам порядка, выпалил:
– Ну че ты орешь, гражданин начальник?! Разве не видишь – болею я… Ничего не помню, хоть стреляй!
Старшина Петюнин даже побелел от злости, услышав такое заявление старика. Однако старший оперуполномоченный по особо важным делам капитан Ерохин понял, к чему всю дорогу клонит хитрый старикашка. И как ни жалко было ему своих припасов, но все же он полез в карман и достал из него свое кожаное портмоне.
– Кузьмич, так болезнь нужно убивать в корне, – громко и призывно крикнул следователь, многозначительно помахивая в воздухе сторублевой купюрой.
Эффект сторублевой бумажки превзошел все ожидания капитана Ерохина. Не успел рыжеволосый следователь закончить фразу, как Потапчук уже стоял возле него с выпученными горящими глазами, словно гончая борзая в предвкушении удачной и кровавой охоты.
– Это че у тебя? – как бы между прочим поинтересовался хромоногий дворник.
Капитан Ерохин стал подыгрывать хитрому старику и, методично помахивая деньгами, усмехнулся:
– Рецепт, Кузьмич!
– Так давай я сбегаю за лекарством, товарищ капитан, – не сводя пристального взгляда с купюры, предложил старый человек.
– Можно…
Капитан Ерохин хотел было уже отдать деньги в цепкие руки горького пьяницы, но вмешался старшина Петюнин и выхватил из рук рыжеволосого благодетеля сторублевую бумажку.
– Так я тебя и отпустил, дорогой, – недовольно пробурчал Макар Захарович в адрес старика и, повернувшись к рыжеволосому следователю, пояснил: – Ты что, Станислав Александрович, вообще сдурел? Ты ему только дай волю, так ни денег, ни этого обормота больше не увидишь!
Старик, сглотнув слюну в пересохшем горле, вдруг заканючил как ребенок:
