Интеграция мигрантов: концепции и практики - страница 10

Объектом полемики для Манна выступала, конечно, парсоновская концепция общества. Тем примечательнее, что другой важный в нашем контексте автор был учеником Парсонса. Это Никлас Луман, который предложил мыслить социальную реальность не в качестве единой системы, а в качестве совокупности систем. Отдельные системы – хозяйственная, политическая, культурная (всего их в лумановской теории двенадцать) – обладают и собственной структурой, и собственной логикой. Ни одна из систем не может претендовать на центральное место. У современных обществ, по Луману, «нет ни центра, ни высшей точки». Применительно к нашей теме это значит, что каждая из систем включает в себя индивидов (акторов, агентов действия) лишь в том или ином отношении, но никогда не «целиком».

Сходным образом рассуждает и такой корифей современной социологии, как Пьер Бурдье. У него речь идет не об обществе как неком целом, а о совокупности полей – экономического, политического, бюрократического и т. д. Правила игры, действующие внутри одного из полей, не могут быть механически перенесены в другие. Каждое поле организовано по-своему. Соответствующим образом выглядит и интеграция новоприбывших индивидов: они интегрируются в то или иное поле, а не в общество как таковое.

Исходя из такой позиции, нельзя не переосмыслить и понятие интеграции. Оно обретает теперь множество смыслов. Да, интеграция означает включение (в общество), а ее отсутствие – исключение (из общества). Но включение и исключение мигрантов не есть нечто абсолютное. Мигранты в одно и то же время и включены, и исключены. Будучи исключены в одном качестве, они включены в другом. Все зависит от того, о какой системе (или о каком из полей) идет речь. В качестве целостных индивидов мигранты исключены, но как агенты той или иной системы (или игроки того или иного поля) они включены[38].

Мысля в такой перспективе, мы перестаем представлять мигрантов как некую сущность. Мы начинаем вести речь не о мигрантах вообще, а об индивидах и группах с определенными позициями и индикаторами (образование, доход, занятость, политическое участие и т. д.)[39]. Иными словами, мы начинаем сопоставлять не две субстанции – общество, с одной стороны, и мигрантов – с другой, а более конкретные и более измеримые величины.

Отсюда следует достаточно неожиданный вывод. А именно: абсолютно неинтегрированных мигрантов не существует. Такое явление, как «неинтегрированный мигрант», невозможно со структурной точки зрения. С момента, когда индивид попадает на территорию той или иной страны, он уже в некотором отношении интегрирован – в экономическую цепочку, в круг родственников и знакомых, в «этническую сеть» или в землячество, в систему социальной поддержки со стороны государства или НПО (если речь идет о беженцах) и т. д.

Между прочим, с точки зрения реальной включенности в общественные отношения мигрант (если он является, например, высококвалифицированным специалистом) может оказаться даже более интегрированным, чем иные представители местного населения. В самом деле, у кого показатели интегрированности в общество выше – у имеющего частную практику врача из Ливана или у бомжа из числа коренного населения?

Еще один шаг, сделать который приглашает современная социальная наука, состоит в следующем: интеграция есть практическая категория. Интеграция принадлежит к числу понятий, которые часто применяются с целью анализа, но при этом являются категориями практики