Тем временем Сан Саныч открыл багажник. В нем, в грязи и мусоре, под пыльным ковриком лежал пакет. Из этого пакета он извлек водительские права и другие документы. Охранник посмотрел их, быстро вернул и пробормотал невнятные извинения. Сан Саныч вернулся в машину.
– Вы бы, товарищ майор, все-таки возили документы в кабине, – сказал охранник на прощание.
– Не твое это дело, где я документы вожу, – резко ответил Сан Саныч.
Тут появился старпом Саша, сел к нам в машину, и мы поехали в рыбацкий домик. По пути произошло знакомство.
– Так вы с этим типом учились в институте? Сочувствую. А я проходил с ним по разным морям почти десять лет. Имею право на бронзовый памятник на исторической родине.
После упоминания исторической родины я пригляделся к Саше повнимательнее. Национальность его определить невозможно. Немного от армянина, немного от еврея, немного от остальных некоренных национальностей. Я спросил его:
– Ты аид?
– Почти. Преподаю иврит для местных евреев, желающих уехать на историческую родину. Самого не выпустили. Говорят, что я слишком много знаю.
Выяснилось, что Саша еврей по матери, армянин по отцу. Решил после увольнения в запас эмигрировать в Израиль. Выучил иврит, пока собирал необходимые документы. Не выпустили. Так он стал преподавателем иврита в Севастополе. Не пропадать же знаниям! Саша все это рассказывал, пока мы ехали к рыбацкому домику, а у меня из головы не шел эпизод с документами.
– Сан Саныч, – наконец, не выдержал я, – а чего ты с документами придумал? Почему в багажнике возишь?
– Это у меня привычка такая после Польши осталась. Обижали меня там часто.
– Расскажешь?
– Да. Только давай сначала в море выйдем, а то забудем чего-нибудь.
Похоже, мы ничего не забыли – так много всего пришлось тащить на себе до баркаса. Там нас ждал еще один бывший сослуживец Саши и Сан Саныча – стармех Петрович. Он запустил двигатель, и мы стали выходить из бухты, двигаясь мимо пришвартованых военных кораблей. Одни были под украинскими желто-голубыми флагами, другие – под российскими трехцветными. Петрович, загорелый, крепкий, седой, лет под шестьдесят, перехватил Женин взгляд, когда тот внимательно разглядывал сторожевой корабль, и с грустью сказал:
– Да, грохнули флот. Теперь и за полвека не соберешь. А хохлы че удумали, Сань? Устроили на своих кораблях вместо ленинской комнаты «Рiдну хату». Внутри все стены из глины, расшитые занавески на картонных окнах, рушники вышивальные, а на столе муляж шмотка сала и бутыль настоящей горилки. Придэ матрос до ридной хаты, вспомнит тятьку да мамку, утрет рушником слезы, потеребит муляжное сало (а шо его пробовать, сало оно и есть сало) и вернется служить як тiльки народiвся.
– Це ж добрэ. Мне нравится эта идея. Надо поднимать боевой дух личного состава, – отреагировал Саша. – Надо бы и в армии, и на флоте ввести еще обязательное владение приемами боевого гопака.
– А это что такое? – спросил Женя.
– Новый вид боевого искусства. Бойцы в шароварах, с чубами. А движения, как в гопаке, – и Саша показал движение, сначала присев, а затем высоко выкинув прямую ногу. – Сейчас очень популярен на Украине. Вам, москалям, не объяснишь. Это ж целая философия.
– Мы видели вчера в магазине любопытную штуковину, – включился в разговор Женя. – Глобус Украины называется. На нем ни одного государства, кроме Украины, нет. Полезная вещица. По нему хорошо политзанятия проводить. Но пятьдесят гривен за него жалко отдавать. Я пожалел.
