– У нас частушки и прибаутки на местные темы. Если что не так или слишком, примите во внимание сельский коэффициент.
И пошло, поехало:
– Сдох на ферме племенной
Бык – производитель,
Хорошо, что был с собой
Мини – заменитель.
– Развалился наш колхоз,
Старики остались.
Утром вместо петухов,
Кукарекать стали.
Вы о добрых приметах спойте, почему такие пессимистические настроения, – прервала Сверчкова.
– Хорошо, попробуем:
– Наше полюшко бурьяном
Заросло без пахаря,
Даже месяц ходит пьяный
По задворкам, ахая.
– Песня льется одиноко,
Дни пришли печальные.
У крестьян остались тока
Земли виртуальные.
Если такие частушки мы пропустим на областной конкурс, нас тут всех разгонят, – возмутилась Удалова.
– А мне нравятся, – возразил Сидоренко.
– Поют о том, что видят, – поддержал его Горбушка.
– Вы с ума сошли. Я не согласна, не то содержание.
– Никакой цензуры, будем голосовать, – не согласился с ней Горбушка.
Следующий номер вызвал у всех улыбку и всеобщее одобрение. Перед ними стоял на руках юноша, вот он достал из кармана бутылку водки, открыл ее зубами и стал пить из горла.
– У него настоящая водка? – спросила Удалова. – Я бы и воду не смогла вниз головой выпить.
– А я бы выпил. Главное, чтобы мозжечок работал, равновесие удерживал, – сказал Балалайкин. – У нас в ансамбле каждый так сможет, если будет в бутылке водка.
– Коньяк пятизвездочный лучше, не так действует на мозги, легче удержать равновесие, – заявила Сверчкова.
А юноша что только не вытворял, скорее всего начала действовать водка.
– Настоящий брейк-данс, откуда только мастерство у сельского паренька. И сальто, и кульбит, и крутится на руке, как юла. Только на ушах не стоит. Этот номер будет лучшим и на областном конкурсе, если не помешает водка, – восхитился Балалайкин.
– А если он не может без водки, если это для него допинг, – возразил Сидоренко. – У нас в Баклушах у всех самогон – лучший допинг. Если выпьет кто бутылку – в полынью нырнет, а две – на колокольню по стене залезет.
– А если три? – скривилась Удалова.
– Если три? – Сидоренко задумался. – За четвертой бутылкой в магазин сходит.
– Вот это допинг?! – удивился Горбушка. – Надо взять на заметку.
– Какое примем решение по частушкам: слишком мрачно, – сказала Удалова. – Землю, правда, де факто у крестьян отобрали, но ведь нельзя же петь об этом.
– На то и частушки, чтобы высмеивать наши недостатки, – возразил Сидоренко. – У нас в Баклушах в частушках сплошной мат, а тут даже скромно.
– Надо сгладить неровности, – предложил Балалайкин. – Пригласим для этого редактора местной газеты, в материалы которой можно смотреться.
Было принято решение – подчистить представленные на областной конкурс частушки и заменить водку пивом в номере брейк танцора, которое еще не причислено к крепким спиртным напиткам.
Свое особое мнение высказал Горбушка: следует не приглаживать частушки, а причесывать их.
(прокомментировал Кузьмич, сторож и старожил села)
Струйкой молока тренькала речь румяного, высиженного в думских креслах депутата. Дескать, поддержка селу растет, уже не на карачках оно. Заврались. Сунут им в рот сыромятину, вот и пережевывают. Клавка Бабкина, переехав в город, плакала с неделю на унитазе, вспоминая деревенские удобства, особенно в мороз и ночью.
Я недавно сфотографировался и отказался от снимка: на меня смотрел изможденный старик. Давно я не видел себя, даже бреюсь на ощупь с тех пор, как разбил зеркало. А он: встаем с колен, выпрямляемся. В гроб, что ли, кладет?
