Інтэрвенцыя «Адраджэнне». Некоторые особенности противоборства власти и оппозиции в Беларуси - страница 10



У меня остались только тёплые воспоминания о Леокадии Игнатьевне – моей бабушке.

Её муж Пётр, папа моей мамы и мой дед по маминой линии, умер ещё во время Отечественной войны, и я его не знал. Даже не знаю его отчества, а значит, не знаю имени своего прадеда по маминой линии. Может, кто-нибудь из родственников и называл имя прадеда. Я не помню.

Дедушка. Папин папа. Григорий Кузьмич

Откуда родом мой дед Григорий, не знаю. Но мой отец, его сын, родился в деревне Озерцы Климовичского района Могилёвской области. Правда, в памяти осталось название деревни Озеро, вроде так мне говорили мама или отец. Но сейчас, когда писал эти строки, решил глянуть в белорусскую энциклопедию «Города и деревни Беларуси» и в ней нашёл лишь деревню Озерцы. Пусть будут Озерцы.

Так вот, дед после Великой Отечественной войны уехал в Россию. После августа 1944 года, когда наша армия освободила Беларусь от немецко-фашистских захватчиков. И тогда же моего семнадцатилетнего отца призвали в Красную армию.

Дед поселился в Сибири, в Новосибирской области. Несколько раз приезжал к нам в Минск. Я был у него в сибирском селе два раза. Первый раз смутно помню – мне было, наверное, года два-три. Да и не деда в селе я помню смутно, а лошадь, которую мне показали и пытались на неё посадить. Наверное, я испугался, и потому этот момент остался в памяти.

Второй раз я приехал сам из Минска к деду за Новосибирск. Мне было восемнадцать с половиной лет.

Какие воспоминания? Собрались в хате деда, или по-русски, в его сельском доме, все его знакомые земляки из Беларуси. А село было большое. Там много народу жило со всех краёв СССР.

И вот сибирские земляки-белорусы за рюмкой и за столом встречали меня, земляка-белоруса. Один из земляков играл и пел на гармошке. Вместе с женой. Она хорошо пела, а он не попадал в такт музыке, которую исполнял. Не помню точно, но, возможно, это была какая-то белорусская песня.

Ещё один земляк-белорус вывел меня на улицу, повёл к своему дому и показал своё хозяйство. Зерно показал в амбаре. Много зерна у него было.

Ну и там же в селе, в хате деда, я познакомился с его женой – бабой Варей. Первая жена деда – мама моего папы, моя бабушка – умерла от тифа в Беларуси в 1930 году, когда отцу было годика три. Так что ни он не помнил свою маму, ни я не знал свою бабушку.

А баба Варя родила деду Григорию двух сыновей, Василия и Михаила – они мои дядьки.

С младшим дядькой Михаилом я встречался в Минске. Его в 1968 году призвали в Советскую армию, он служил в Беларуси и затем был направлен в Чехословакию, где тогда начались известные события Пражской весны. Солдата отпустили на побывку к нам в семью. Так я встретил своего дядьку – брата папы.

А к Василию – старшему сыну бабы Вари и деда Григория – я приехал в 1970 году, погостив у деда. Василий и его жена Реня вместе с сыном Юрой жили в городе Междуреченске Кемеровской области.

Реня – двоюродная сестра моей мамы, так что их сын Юра – мой младший родственник и по линии дядьки Василия, и по линии его мамы Рени. Тогда Юра был маленький, и когда родители, уходя на работу, отводили его в детский сад, я оставался один и гулял по Междуреченску.

Один раз забрёл за город. Как по мне, там были горы. Увидел неизвестное мне животное, похожее на белку, и пытался его поймать. Хорошо, что не поймал. Это был бурундук. Так, оказывается, он называется. Покусал бы меня сибирский бурундук.