– Хуже отца, – Марк отвернулся и резко изменился в лице.
И вскоре стало ясно, почему. У входа с визгом затормозили машины – одна, вторая, третья. Захлопали дверцы, застучали сапоги – если Гордей и ездит с целым взводом охраны, то к чему такая поспешность? Как полицейская облава, ей богу.
В ресторан ввалились десять рослых плечистых молодцев в соломенных шляпах и светлых пальто, под которыми покачивались карабины и кобуры с револьверами.
– Вон они! – бармен указал на нас и спрятался за стойкой.
Бугаи направились к нашему столику. Кажется, я малость переборщил с конспирацией, и нас приняли не то за рэкетиров, не то за членов враждебной банды.
Так или иначе, вместо наследника по тревоге приехала группа быстрого реагирования местного разлива.
И нас однозначно ждали бы сломанные кости, а то и что похуже, если бы на моей стороне не оставался Дар.
Главное – не спалить и это заведение, ведь за него придется отстегнуть несоизмеримо больше.
И в этот раз призвал на помощь не огонь, а воду, превратив ее в тончайший слой льда под ногами бандитов.
Какое-то время те маршировали на месте лунной походкой, а затем дуновение ветра сбило с ног всю десятку.
Тут слегка перестарался, и во все стороны полетела посуда, скатерти и подолы платьев.
Почтенная публика с воплями кинулась прочь, а я же с усмешкой вращал пальцем, точно перемешивал чай в стакане, и бугаи с вытаращенными зенками вертелись на полу, как заправские брейк-дансеры.
Увы, шоу пришлось прервать, когда над ухом щелкнул курок, а в затылок уперлось холодное дуло.
– Закiнчуй цей балаган, – узнал знакомый голос. – Про шо хотiв казати?
Охранники замерли, а зашедший с черного входа Гордей спрятал револьвер и сел напротив. Я велел Марку принести чемоданы и открыл тот, что с деньгами.
– Здесь вся сумма.
– А там? – Хмельницкий указал трубкой на тонкий кейс, куда могли поместиться только бумаги.
– А там кое-что крайне важное, о чем я хочу лично переговорить с твоим отцом.
– Отец со всякой шушерой не балакает, – очевидно, Гордей мог спокойно разговаривать на русском, просто не хотел.
– А как насчет уполномоченного посредника семьи Кросс-Ландау? – я положил ладонь на кейс и многозначительно посмотрел на собеседника. – С правом торговать алкоголем в порту.
Толстяк насупился и зыркнул исподлобья.
– А не брешешь? Ну-ка, покажи. Если подделка или филькина грамота – я сломаю тебе ноги. И плевать, что чаклун.
Я открыл крышку и повернул чемодан к Гордею. Тот поднес лист к лицу и долго изучал, разве что не обнюхивая печать. После чего сказал:
– Крыжовник и сирень.
– Что? – не сразу понял, к чему он клонит.
– Любимые духи Риты. Очень редкие, от частного зельевара прямиком из Польши. Ни у кого таких больше нет. Значит, подпись настоящая. Не знаю, как ты ее добыл, но мне твой подход нравится. Три дня назад вернулся с фронта в обнищавший дом, а уже ходишь, как англицкий джентльмен, катаешь на элитном кабриолете и сыплешь грошами налево-направо. Пожалуй, к тебе стоит приглядеться получше. Езжай за нами.
***
Широкая гравийная дорога петляла меж раздольных полей, протянувшихся от горизонта до горизонта.
Я увидел и пшеницу, и ячмень, и стройные ряды кукурузы и красно-зеленые всходы сахарной свеклы – культуры, идеально подходящие и для здорового сытного питания, и для производства алкоголя.
Нам навстречу то и дело катили грузовики с цистернами, кунгами и насыпными кузовами. Иной техники не заметил – похоже, с изобретением трактора здесь тоже повременили. Да и зачем, если недостатка в рабочей силе не имелось.
