Медленно и неохотно улыбка всё же сползла с лица Весельчака, сменившись обычным сосредоточенным выражением. Боец в очередной раз попытался проанализировать ситуацию, по возможности рассуждая здраво и предельно логично. По всем раскладам выходило, что Мотор, скорее всего, слишком увлёкся техническими устройствами, от которых и в родном бункере его было за уши не оттащить. Оставалось лишь надеться, что чувство долга окажется сильнее неуёмной жажды знаний. Хорошо, если так.
В тот момент в голове Весельчака родился другой весьма вероятный сценарий, и несчастному пришлось тут же переключиться на него. Это повторялось уже несколько раз и начало порядком утомлять и без того возбуждённый мозг молодого бойца. Окружающая темнота стала всё больше путать его некогда стройные мысли, мешала привычно шутить обо всём и поднимала из глубины души неведомый доселе страх. Что-то щёлкнуло в начавшей тяжелеть голове, и Весельчак подумал совсем о другом. Ему вдруг представилось, что их отряд уже весь день стоит в этом тёмном подземном коридоре. И время здесь течёт очень странно, заставляя усомниться в своём существовании…
«Почему ничего не происходит? Это становится просто невыносимым! Безумные мысли роятся в твоей больной голове нескончаемым потоком, и это длится целую вечность. Когда внезапно всё стихает, остаются лишь пустота и отчаянье. К счастью, ты не успеваешь вкусить их сполна. Уже в следующий миг всё новые и новые бессмысленные идеи, словно огромные стаи диких зверей, начинают рвать тебя на части. Твоя больная голова вот-вот взорвётся от напряжения и разметает по стенам бесполезный мозг, который только и может, что шутить. Хорошо, что осталось совсем чуть-чуть. Скоро всё закончится.
Хотя, почему бы не подождать ещё немного, раз для общего дела это так необходимо. Только потом, когда ты подойдёшь к зеркалу и увидишь себя седым, как лунь, не удивляйся и не падай в обморок. Даром ничего не проходит. Ещё радоваться будешь, что так легко отделался. И на каждый шорох начнёшь дёргаться, как лист осиновый. Жаль, потому что это будет уже совсем не жизнь, а недоразумение. Так что лучше сейчас умереть в бою, чем потом мучить себя и других. Считаю до десяти и отправляюсь на охоту за зомби. Они уж заждались, наверное. Прости, Полина».
Резкий щелчок в голове Весельчака внезапно прервал сумбурный поток мыслей и заставил открыть глаза. Постояв немного и почти отдышавшись, молодой боец сдвинул на затылок вязаную шапку и вытер испарину со лба. Убирая руку от лица, краем глаза он заметил светящиеся стрелки и циферблат какого-то прибора. Весельчак с ужасом осознал, что не помнит назначение этого изящного устройства, металлический браслет которого плотно обхватывал его левое запястье. «Не сходи с ума, – мысленно приказал он себе. – Ещё рано. Зомби только этого от тебя и ждут. Теперь внимательно посмотри на свою левую руку. Ты что, уже собственные часы не узнаёшь?! Ну, ты и дятел! Точно – это же часы!».
Весельчак бесшумно выдохнул и с огромным облегчением одними губами повторил это сладкое слово: «Часы!». Немного успокоившись, он стал с удовольствием разглядывать верный хронометр. Три изящные стрелки тускло светились на аналоговом циферблате с люминесцентными метками. Весельчак блаженно улыбался, ощущая приятную тяжесть на руке. Он хотел было уже опустить её, но вместо этого широко раскрыл глаза. Оказалось, что прошло всего десять минут, как ушёл Мотор. В этот момент из-за шахты лифта послышались шаги и скрежет битого стекла. Все рефлекторно схватились за оружие и направили стволы в сторону источника шума.
