– Ну-у…. Я не знаю. Не припомню такого. Болит что-то? – поинтересовался Денис.
– А? Нет, нет. Просто странная штука утром произошла…. – Раздался звонок. – Ну, пускай.
Начался урок.
Отвлечение другой темой разговора не дало положительно результата. К сердцу Максима снова подперла тоска, и мерзко-болезненное бессилие проникло в мышцы.
Минуту за минутой Макс сдерживал себя. В конце концов, к середине урока он упал на парту, подложив руки под голову. Хорошо, что учитель не делал по этому поводу замечания, так как понимал, что ученик все равно его слушает.
Веки вверх, веки вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз…
«Тоска… Разве сложно солнцу хотя бы на минуту выглянуть и озарить светом эту унылую коморку? Каждый уголок класса приелся до тошноты. Белый потолок, уныло-зеленые стены, противно-коричневый пол. День за днем, день за днем…. Может по этому еще буду тосковать в будущем, но чтобы скучать по чему-то, от этого нужно уйти хотя бы на милю, хотя бы на год…».
Его взгляд поднялся и он понял, что ошибался насчет отсутствия света. Прямо перед ним сидела капелька солнца, упавшая на землю где-то 17 лет назад. Изящные локоны ее волос спускались по спине. Глазки то озадачено смотрели на учителя, то в тетрадь. Как бы она не скрывала, утаить утомленность от скучного урока Лизе не удавалось. Этому лучу нужна была свобода! Ей бы выбежать на улицу да расплескать тепло и радость по лужайке и деревьям, чуть оросив прохожих.
Максиму, глядя на нее, стало чуть теплей и приятней. Что-то в ней безутешно манило и очаровывало. Потаенное чувство интереса вызывала девушка, а потому молодому человеку было достаточно поглядеть на нее, чтобы в душе что-то затрепетало, а глаз отвести не мог.
– Это странное чувство – интерес. Казалось бы не любовь, но…. А может все-таки любовь? – взывал внутренний голос. – Эх, пацан, успокойся! Это лишь игрушки! Но играть хочется, да?
– Да…
– А не думал, что ей не хочется? Даже не думай подходить. Не хватало, чтобы еще больше потом мучился….
– Да заткнись ты уже! Дай насладится ею хотя бы взглядом…
Максим с наслаждением глядел на девушку, и что-то теплое растекалось по его сердцу.
– Любить можно и не взаимно. Только не закрывай мне глаза…
***
Все оставшиеся уроки Максим провел как в тумане. Двигался, писал в тетрадях, думал по инерции, по ранее заданной программе, которую когда-то, одиннадцать лет назад, заложили в нем.
Коридоры школы, как всегда, кишели учениками от мала до велика. В толпе каждый наступал идущему рядом на ноги. Шум, визг и смех разнообразнейших голосов звенел по всей школе. Этот самый шум доставлял Максиму дискомфорт, вплоть до звона в ушах.
После занятий, разозленный на всех и вся, он угрюмо шел по коридору в сторону выхода из школы, расталкивая, словно стадо скопившегося в одном месте скота, в стороны детей. Настроение Максима упало до «красной отметки», и все вокруг раздражали не столько шумом, сколько тем фактом, что они радуются, смеются чему-то. Омраченное настроение парня вызывало у него омерзение к этим радостным лицам. Он вообще не желал видеть людей.
– Эй, Макс! – едва слышно донесся чей-то знакомый голос, но разобрать, кто это кричал и откуда, было сложно из-за шума.
– Макси-им! – громче раздался голос, и парень обернулся, чтобы разглядеть зовущего.
Высоко поднятая рука, словно радар, указывала на человека, который призывал к вниманию. Рука махала и потихоньку продвигалась сквозь толпу школьников к Максу:
