– Эй!.. Пустите ее! Не смейте трогать!.. – истерика захлестнула меня, и я начала колотить стальную спину бугая, который непреклонно вел маму к двери.
– Нет, Крис!.. – попыталась успокоить меня она. – Пожалуйста, малыш… Со мной все будет хорошо!
На крики прибежал второй санитар, а за ним – Оливия, которая бесцеремонно оттеснила меня от мамы. Не замечая слез и не чувствуя страха, я попыталась вырваться, но докторша поймала рукой мое лицо и стальным тоном произнесла:
– Держи себя в руках, Кристин!
– Нет, – рявкнула я в ответ и с силой оттолкнула ее. – Мааамааа!..
Но она уже скрылась в проходе, который тут же загородил санитар. Я остановилась в полуметре от него и прожгла таким ненавистным взглядом, что, казалось, по стенам вот-вот поползут трещины. Но санитар и ухом не повел. Одно лишнее движение с моей стороны, и этот парень без труда переломит меня пополам.
– Ты должна придержать свой характер, – услышала я за спиной ледяное замечание, но даже не обернулась. – Эта встреча произошла только благодаря мне!
Вопреки всему, признание фашистки в больничном халате заставило меня поубавить пыл и взять себя в руки. Нужно трезво оценивать свое положение. Я приняла смиренный вид, не спеша обернулась и уже более сдержанным тоном выдавила:
– Что с ней будет?
Пока Оливия нагнетала атмосферу, храня молчание, мое сердце колотилось как бешеное.
– Подобная информация не в моей компетенции, – отозвалась она наконец сухим тоном. – Судьба твоей матери теперь во власти резидентов.
– Что с ней будет?! – повторила я с нажимом, неотступно глядя на докторшу.
Несколько долгих мгновений она спокойно выдерживала мой взгляд. Лишь едва поджала губы, прежде чем все же решила прекратить увиливать.
– Эта женщина нарушила закон, Кристин, – безучастно напомнила докторша. – Ее будут судить.
Я сделала прерывистый вдох и с трудом проглотила колючий комок, подкативший к горлу. Только бы справиться с лавиной выворачивающих наизнанку эмоций. Только бы снова не сорваться.
– Закон... Какой закон можно нарушить, защищая своего ребенка? – сдавленно произнесла я, взглянув на женщину исподлобья. – Моя мама ни в чем не виновата. Ее не за что судить, и вы прекрасно это знаете! Все эти законы... Вы сами выдумали их, чтобы прикрывать свои преступления!
В воздухе повисла звенящая тишина. Карие глаза предупреждающе блеснули, прежде чем Оливия неожиданно начала приближаться.
– Вместо того, чтобы принять все как есть, ты до последнего ищешь соломинку, которой нет, – разочарованно произнесла она, возвышаясь надо мной. – Будь осторожна, девочка. Особенно если не знаешь, с чем имеешь дело. Эти законы пока не доступны общественности, потому что находятся на совершенно другом уровне. Но скоро все изменится. Считай, что ты просто узнала об этом раньше остальных.
Я невольно сглотнула. Нервный озноб пробрался под кожу от ледяного жуткого чувства, возникшего после этих слов. Похоже, фашистка разглядела в моем настороженном взгляде немой вопрос.
– Да, Кристин, – вкрадчиво произнесла она, словно прочитав мои мысли. – Мир уже давно не такой, каким ты привыкла его видеть. И очень скоро от него ничего не останется.
Резкий спазм сжал мой желудок. Ситуация наконец начала проясняться... Я смотрела в глаза напротив и понимала, что в них нет места сомнениям и блефу! Неужели все ответы всегда лежали на поверхности?! И все эти слухи о чужаках и новой власти в парламенте на самом деле – результат утечки ценной информации?!
