Далее в дело вступала некая Архипова, работник Управления Департамента жилищной политики и жилищного фонда г.Москвы. После получения ею всех необходимых документов, в числе которых появился и документ о бракосочетании Муратова и Самойловой, успех этой аферы зависел исключительно от неё. И всё шло как по маслу, дело двигалось, оставалось ещё совсем чуть-чуть, как вдруг неожиданно для Архиповой одна из её подчинённых усомнилась в законности некоторых документов и сообщила о своих сомнениях вышестоящему начальству…
Коптев дочитал всё до точки, сложил воедино разрозненные листы. Не трудно было догадаться, кто мог заинтересовать Гомазкова эти делом, конечно же…
Он вздрогнул, повернул голову. За его спиной стояла Лера. Как, когда умудрилась она подойти к нему так неслышно, что он даже не почувствовал её присутствие? Он терпеть не мог, когда кто-то из-за его спины читал документы, с которыми он работал. Он поднял на неё недовольный взгляд и увидел её глаза. Они были тёмны, словно не было за окном яркого солнечного дня, не сверкали купола церкви.
– Ты что? – немного раздражённо спросил.
– Извини, ты был так увлечён… Я хотела сразу уйти, но… А что ты читал? Детектив? Ты сам его написал?
Коптев нехотя объяснил, в душе всё ещё негодуя, что он не заметил, как она подкралась к нему. Впрочем, негодовать он мог разве что на себя, Лера тут была не виновата. Он немного смягчил свой гнев и даже позволил ей почитать так заинтересовавшее её обвинительное заключение. Хоть это было и против правил, Коптев большой беды в этом не видел, Лера – лицо не заинтересованное.
Читала она довольно быстро, увлечённо, как показалось Коптеву, прилегшему на кровать и изредка поглядывавшего на Леру. Некоторые места заключения она читала очень внимательно, кажется даже, перечитывала их, будто старалась запомнить.
Прочитав, Лера несколько минут сидела, как в воду опущенная, словно только что выслушала суровый приговор в отношении себя, который обжалованию не подлежал. Наверно, это вполне естественно для человека, впервые в жизни ознакомившегося с подобного рода документами, подумал Коптев. И посетовал на себя: не нужно было всё-таки разрешать ей читать его. Ну да что теперь-то?
– Интересно было? – спросил он, всё ещё лежа на кровати.
– Страшно, – не сразу ответила Лера. – А тебе не страшно? – она вскинула на Коптева ставшие, казалось, ещё темнее глаза свои.
– Это моя работа, – возразил он, не понимая, что её так могло рассердить. А то, что она сердилась, было отлично видно.
– Работа… – недобро усмехнулась Лера. – Отправил людей за решётку кого на пять, кого на десять лет и – домой, с работы, чай пить, футбол по телевизору смотреть… А тебе их не жалко?
– Эк ты куда хватила! – Коптев поднялся и сел на кровати. – Ты так говоришь, будто я хватаю на улице первого встречного и срок ему отмериваю по своему желанию. Ты вообще-то думаешь, что говоришь? – Коптев повысил голос. – Если человек нарушил закон, он по закону и должен отвечать! Вот ты только что прочла обвинительное заключение, которое, как я понимаю, произвело на тебя сильное впечатление. Скажи, из тех, кто там упомянут, кто-то не заслужено оказался под следствием? Каждый из них прекрасно знал, что нарушает закон из своих корыстных интересов, но разве это их остановило? Если бы не случай, для них несчастливый, они бы сейчас, продав квартиру Муратова, поделили бы деньги и никакими угрызениями совести себя не мучили. Ты меня спросила, жалко ли мне подобного рода людей? Отвечу коротко: нет!
