Иные поднебесья. Исправленное и дополненное - страница 4

Вот и порвана здесь эта «красная нить» бытия.

Ты и я невиновны.

Что осталось при нас, надлежит сохранить:

Может свяжется осенью новой?

Из пластинки какой-то известной

Вырывает мотивчик игла.

Я шагаю по комнате тесной —

Потолок и четыре угла.

Я ночевал у женщины одной.

Я задавал ей разные вопросы,

Полузнакомой, но уже родной,

С красивой головой русоволосой.

Она мне фотографии детей,

Своих детей показывала мило

И просто, без кокетливых затей,

О жизни одинокой говорила.

Одному мне сегодня осталась

Эта комната. Вот так дела!

Ты проснулась чуть свет, причесалась

И на большую площадь ушла.

Она совсем не жаловалась, нет,

А голосом простым повествовала:

Как муж ушёл, как за жильё и свет

Порою заплатить недоставало.

И всё лились слова её, лились,

Как струйки благородного металла.

* * *

Глаза прикрою. Вспомню. Помолчу.

С людьми бывает – и со мною было.

Я никому плохого не хочу.

А взор то падал, то взвивался ввысь,

Когда она Цветаеву читала…

Хочу, чтоб только ты меня любила.

Но ты в любовь играешь и сплеча

Ревнуешь всех без видимой причины,

И плохо мне бывает сгоряча,

И я впадаю в мрачную кручину.

И я подумал: «Вот проходит ночь.

Уже зарёй окрашена дорога,

Но чем мне этой женщине помочь?

И улыбнулся скорбно и убого.

Она уже заваривала чай.

Но я люблю! Люблю тебя! Люблю!

Зачем же ты опять заткнула уши?

Вступала в день за окнами округа.

И я сказал: «Детишек навещай,

Ведь «пятидневка» – долгая разлука».

Послушай, об одном тебя молю —

Люби меня и никого не слушай.

* * *

И ночь прошла, и засияло утро,

И тронулись в дорогу голоса.

И в тишине таинственно и мудро

Качнулись полусонные леса.

Жизнь ломала меня, кувыркала,

Загоняя в медвежьи углы,

Но душа ко всему привыкала

Среди всякой хулы и хвалы.

Ладонь твоя прохладная, как небо,

И чистая, как детская слеза,

Дарила мне прозрение и негу,

И я открыл влюблённые глаза.

И грянул свет! И чем дальше

Несла меня беспощадная эта судьба,

Отвыкал я от лжи и от фальши,

Пот холодный стирая со лба.

Любимая, высоко и так легко сияние его!

Но сквозь все расстоянья и сроки

Я к тебе возвратиться смогу,

Оставляя кровавые строки,

Как израненный зверь на снегу.

Мы вместе, ты мила и светлоока,

И мне не надо больше ничего.

Слышу я сквозь ветра и метели,

Как во все километры свои

В моём сердце звенят параллели

Дивной музыкой вечной любви.

* * *

Если жизнь – это выдох и вдох,

Если смерть – это мглистая пустошь,

Неужели меня ты отпустишь

Одного в беспредельность дорог?

Неужели с улыбкой в глазах,

Равнодушно взирая вослед мне,

Превратишь в холодеющий прах

Нежный пламень надежды последней?

* * *

С. П.

Душа поёт в предчувствии пути,

Летит она навстречу мирозданью.

Так до свиданья, друг мой, до свиданья!

За все обиды ты меня прости.

Слова и руки, руки и слова…

И трудная, как исповедь, дорога.

Любви моей печальная глава

Подходит к завершенью, слава Богу.

Мы, может быть, и встретимся ещё,

Когда, устав от суеты и скуки,

Ты снова мне положишь на плечо

Надломленные, ласковые руки.

И боль мою врачуя в тишине

Залитых солнцем и духами комнат,

Ты растворишься радостно во мне

И прошлое душа моя припомнит.

* * *

Оставляю тебя в час разлуки ночной

На перроне в трагической позе.

Только песню мою отпусти ты со мной,

Чтобы вырвался к свету мой поезд.

Сквозь покров тишины хлынул из-под колёс

Вальс прощальный, надсадный и сирый,

И зажглись в темноте огоньки твоих слёз,

И гудок оглушил меня сиплый.

Будет курицу есть мой попутчик в купе,

Будет чай предлагать проводница…