– Ого, наверное, мы очень близко знакомы?
– Я слышал, что у тебя амнезия. Так это правда?
– Да, помню очень мало, но видела на чипе, что вы с Пашей меня спасли. Сделав, кстати, трещину в ребре.
– Это древний способ, называется искусственное дыхание. Пашка его вычитал из старой бумажной книги. Но никогда еще не применял, не было нужды… А ты заставила понервничать. А еще что помниш? Пойдем в дом.
– Ничего, – я развела руками. – Чип тоже пострадал, там всего несколько десятков воспоминаний… Помнишь, ты говорил про оборотней? На меня напал один из них, тоже в голограмму одетый. Расскажи про них. Что они говорили, может, акцент был какой-то? Что ели, пили? Может, что-то странное в их поведении запомнил? – я с надеждой посмотрела на Диму.
– Да мы уже все в полиции рассказали.
Мы заходим в дом. Там Паша смотрит старое кино на ноуте.
– Вообще-то, иногда они неправильно строили предложения, коверкали, – вспомнил вдруг Дима.
– Да, точно, – добавил и Павел, – странно так. Например: «Молока пить не хочу сегодня».
– Уже хорошо. И всё? Больше ничего странного не было?
Парни качают головами.
– Ты зачем картоху помяла, неблагодарная свинка? Вот и спасай тебе жизнь после этого, – голос был строгим, но Пашкины глаза смеялись.
Я тяжело оперлась на стул, как не стыдно обманывать отца, нужно выполнить то, зачем я приехала.
– Все еще голова кружится? Я сейчас тебе молока принесу парного, силы знаешь как укрепляет?
Дима хочет идти, но я хватаю его за руку.
– Нет, Дим, мне сказать вам нужно кое-что очень важное, только это секрет, вы не говорите никому, что от меня это узнали.
– Ладно, жги! – Дима застывает у двери.
– Мой отец подписал закон. Вас всех чипируют. Принудительно. Прямо завтра.
Мужчины долго молчат.
– Да, мы ожидали чего-то подобного, но не так быстро. И все-таки надеялись на более мягкие меры… – Паша захлопывает ноут. – Пойду нажму на гашетку, времени мало.
Он выходит в сени и выпускает в окно красную ракету.
– Спасибо, что предупредила, не ожидал от тебя. Ты все-таки человек, а не робот, как большинство ваших… И еще ты безумно красивая и страстная женщина.
Дима подходит ко мне, обнимает и целует в губы. Потом разжимает объятья. Смотрит на меня так, словно хочет смотреть бесконечно.
– На прощанье. Вряд ли теперь скоро увидимся.
Я стою совершенно потрясенная. Неужели я успела так себя проявить? Была страстной с Димой? Но я же наследница главы правительства, а он простой скоморох! Заходит Паша.
– Скоро тут будет всё село. Тебе лучше уйти, если не хочешь, чтобы надутый индюк узнал, что ты нас предупредила.
– Надутый индюк?
– Это птица такая, важная и смешная, у наших соседей есть. А Пашка говорит про твоего отца. Метафора.
– Понятно. Ладно, прощайте.
Я выхожу в сени. Дима выскакивает за мной. Поворачивает меня к себе, держит за руки. Кажется, он сейчас заплачет.
– Жаль, что ты ничего не помнишь… Но я надеюсь, что ты вспомнишь меня. Жалко терять такие яркие воспоминания, поверь.
Он уходит в комнату. Я выхожу из дома скоморохов. Мне очень стыдно, ведь я подвела отца. Но я понимаю, что не могла поступить иначе.
Когда я ловко припарковалась у автомата с мороженым, Сила стояла на том же месте, где я ее оставила 20 минут назад. Одно мороженое она съела, а второе растаяло и текло по пальцам. Она подбежала к моему автолету и еще через стекло стала меня отчитывать.
– Лан, ты и с чипом была неуправляемая, а теперь – я даже не знаю, чего от тебя можно ждать? Отследить тебя теперь нельзя. Уже хотела искать тебя с искусственными собаками. У нас на складе в полиции есть несколько.
