– Не зря ваш колхоз назвали «Светлым путём», – прокричал Сабир. Ветер мгновенно сорвал слова с губ и унёс в степной простор за мотоциклом.
– Каким путём? – расслышала баба Катя только последнее слово.
– Светлым путём, говорю, едем в райцентр, – напрягая связки, пояснил Сабир, усмехнувшись.
– Ох уж!.. – воскликнула баба Катя. – Пути светлы, да глаза слепы.
– Ничего, сегодня они слепы – завтра зрячи.
Прямо по дороге издалека навстречу приближался гонимый ветром шар перекати-поля. Мотоциклист притормозил, травянистый клуб подпрыгнул перед самым носом, врезался в руль, сухо скользнул по шлему и улетел. Сабир оглянулся: за мотоциклом – ничего, кроме пыли.
Баба Катя испугалась. По лицу её будто злая тень пробежала и хлестнула то ли сухой веткой, то ли колючкой. Она вжалась в коляску – не к добру это.
Минуту спустя мотоцикл зачихал и тихо встал.
– Что случилось? – забеспокоилась баба Катя.
Сабир не ответил, покрутил набалдашники ручек, слез с «коня», снял очки, опять взялся за руль и принялся ломать ботинком рычаг кикстартера. Бесполезно. «Урал» безмолвствовал.
– Гора старого утиля! – выругался он, обошёл мотоцикл вокруг, достал из патронташа отвёртку, плоскогубцы, скрючился у цилиндра – так, что почти скрылся из виду. Бабка продолжала сидеть в коляске, надеясь, что верные руки соседа всё уладят, и они тронутся дальше.
Время шло, однако машина не подавала никаких признаков жизни. Баба Катя не выдержала – пекло солнце, дул ветер в лицо, зашалили нервы, и она полезла из люльки. Но и на ногах не успокоилась, коротко замаячила туда-сюда. Беспокойство нарастало – неужели она так и не доберётся до чудо-доктора?
Сабир, наконец, выпрямился, тщательно протёр тряпкой руки и сказал:
– Пошли пешком.
– Дык, неблизко ж! – завозражала баба Катя.
– Ничего, дойдём.
– Всё-то у его – ничё, а у меня рематизьм.
– Пошли, пошли. – Он взял её под локоток, и они не сразу, но двинулись по пыльной дороге.
Метров через пять старуха остановилась и сказала, что забыла тросточку в коляске.
– Я твоя тросточка, – ответил Сабир.
– Ещё вот что сообщу, – продолжила она, оставаясь на месте. – Дорога в райцентр идёт в обкружную, надо срезать и прям через степь… Ближе будет.
На немое сомнение провожатого дёрнула кончики платка под подбородком и ответила, как отрезала:
– Я тут кажную кочку знаю, не боись!
Сабир кинул взгляд на без конца и краю степь. Под ветром гривы седого ковыля ходили, точно морские, пенные волны. Высоко в чистом, без единого облачка, небе заливался звонкой песней жаворонок. И не было ему дела до жары, ветра, сломанного мотоцикла и слепой старухи.
– Какие кочки, ты же не видишь дальше носа ничего!
– Я не глазами вижу, – ответила она.
Неожиданно для самого себя слова старухи убедили видавшего виды мужчину. И парочка свернула с дороги.
Он держал её под руку, а она чуть впереди него удивительно ловко лавировала между метёлками ковыля, кустами полыни и чертополоха.
Но скоро баба Катя начала тормозить, спотыкаться…
– Что с тобой? – остановился Сабир.
– Я ж те говорила – ноги… Болят они у меня. Давай передохнём малость.
Он согласился.
Сели в траву, перевели дух. Поднялись, снова двинулись… Однако через пять минут старуха опять заспотыкалась.
– Не можу больше. Перекурим.
– Нет, так дело не пойдёт. Садись мне на спину.
Хотела баба Катя возразить, но здравомыслие не изменило ей, и она, перекрестившись, подчинилась – полезла на хребет присевшего спутника.
