Обычно гулянья проходили на площади у причала, где весь Каерхин собирался – как правило, на следующий день после Рождества и Пасхи. Здесь ставили столы прямо под открытым небом, места хватало и для танцев, и для музыкантов.
В сторонке можно было поболтать по душам с соседями. А кто замёрз или не хотел плясать, тот мог на время укрыться в единственном деревенском пабе, в будни умело притворявшемся торговой лавкой.
В праздники его двери гостеприимно открывались даже для совсем «зелёных» парнишек, а также для девчат, которых обычно и за порог дома-то не пускали одних, какой уж там паб! Но в праздники все были на виду у всех, а значит, старшее поколение (якобы) приглядывало за младшим и не допускало никакого разврата, а потому дозволялись некоторые вольности в поведении.
Как раз по этой причине юноши и девушки на такие гулянья рвались всей душой, ведь там можно было приглядеть себе невесту или жениха, без опаски поболтать с тем, кто пришёлся по сердцу, и даже подержаться за руки, пока танцуешь.
Сегодня праздновали День Урожая, который ещё называли День Картошки. Вот на этот весёлый праздник собирались далеко не каждой осенью, ведь порой праздновать было особо нечего. Неурожай картофеля для всей Ирландии становился настоящей бедой, ведь это, по сути, был «второй хлеб», а для кого-то и первый.
Но нынче картошка наросла, и деревенские решили, что повод для праздника есть.
У Шона повод для праздника тоже нашёлся – ему удалось узнать, что на застолье обещал пожаловать мистер Маккеннет. Собственно, ничего тут удивительного, ведь основной доход ему приносили как раз картофельные поля.
Но Рыжий так рвался на праздник по другой причине, ведь Брайен Маккеннет придёт туда не один, а с женой и дочерью. Значит, у него будет возможность полюбоваться Шанной, а если повезёт даже пригласить на танцы.
При всей неприязни к Фланагану, мистер Маккеннет не станет позориться и учинять ссору на людях. Да и прогнать Рыжего с праздника он не имеет права, это ведь не его собственный двор.
Вот потому и вырядился сегодня Шон, как на свадьбу. Вот потому всю ночь от волнения не мог уснуть. Вот потому сердце билось сейчас так неистово.
И вдруг отец… с его угрюмым лицом и вопросом, который не сулил ничего хорошего.
Шон и сам прекрасно понимал, что лучше бы ему остаться дома. С тех пор как с Шеймусом Молоуни «случилось несчастье», отец стал всерьёз тревожиться за Рыжего.
Он так не переживал за Шонни, даже когда тот был намного меньше – всегда отпускал без лишних напутствий, и младший Фланаган носился всюду, как вольный ветер. А вот теперь стоило где-то задержаться или отправиться одному в деревню, как Донал уже места себе не находил.
Идти туда, где он будет на виду у всей деревни, это, конечно, затея глупая. Но…
– Там будет Шеннон, – почти простонал Рыжий, не сводя с отца умоляющего взгляда.
С минуту тот хмуро глядел на сына, потом вздохнул шумно и выдал:
– Тогда и я пойду…
Просиявший было Шон вдруг насупился – хорошо, конечно, что отец вовсе дома не оставил. Но, с другой стороны, это что же выходит – он будет весь вечер, как маленький мальчик, под отцовским надзором.
– Не кисни! Я не собираюсь следить за тем, не сползла ли случайно твоя рука заметно ниже талии Шеннон. Просто хочу быть поблизости, если вдруг что… Посижу с мужиками, выпью эля… Может, даже спляшу, как в молодости. Покажу вам, желторотым, как танцуют настоящие ирландцы!
