Шон буквально расцвёл – такая затея пришлась ему по душе.
Отец ведь тоже не видит ничего, кроме своих сетей и моря. Скоро с рыбой разговаривать начнёт. Ему тоже на празднике, среди людей и веселья, побыть не помешает. Как здорово, что они пойдут вместе!
Когда спустя час оба Фланагана явились на праздник, веселье уже было в самом разгаре. Ещё издалека слышна была задорная музыка и веселый гомон.
Вопреки ожиданиям отца, приветствовали их радушно. Знакомые рыбаки утащили Донала тотчас «пропустить по кружечке», а Шон пошёл на звуки музыки…
Он чуть растерянно оглядывал многоликую толпу, разыскивая ту, ради кого явился на праздник. И вот, в какой-то миг, народ расступился, и он увидел её, свою Шанну.
И показалось на мгновение, что все остальные исчезли бесследно. Осталась лишь её приветственная улыбка, да метнувшийся ему навстречу светлый нежный взгляд.
***
Шон ловко протиснулся сквозь толпу, в одно мгновение оказавшись рядом с Шеннон.
– Здравствуй! – улыбнулся он самой счастливой улыбкой на свете.
– Ты пришёл… – глаза её так сияли, что больше и говорить ничего не надо было.
Шон замер рядом с ней, любуясь, разглядывая мелкие детали, которые сперва не приметил…
Ведь он видел лишь одно, самое главное – она прекраснее всех на этом празднике. Вернее, он никого, кроме Шанны, вовсе не замечал.
Длинные шелковистые волосы, заплетённые в две косы, украшал венок из полевых цветов. Аромат медового разнотравья кружил голову на расстоянии.
На Шеннон была белая блузка, с красивой вышивкой нежно-голубого цвета, оттенявшей её бездонные глаза. Упругая юная грудь трепетно вздымалась в глубоком вырезе, и Шеннон стыдливо запахивалась в ажурную тонкую шаль. Шон был уверен, что эту искусную вышивку и платок-паутинку сотворили её талантливые руки. Клетчатая яркая юбка обтекала ладные бёдра красавицы, широкий пояс привлекал внимание к тонкой талии.
Такая стройная, такая красивая, и каждое движение лёгкое, как порыв ветерка. А кожа… как нежные сливки. А губы… Как же хотелось поцеловать их прямо сейчас!
От Шона не укрылось, как она потянулась к нему, стоило подойти, всем своим существом потянулась: взглядом, телом, дрогнувшей рукой, нежной улыбкой…
Но обнять её сейчас он не мог, как бы ни хотелось. Слишком много вокруг тех, кого они не замечают, но кто точно заметит любой слишком вольный жест Фланагана.
Уже через пару мгновений Шон почувствовал на себе внимательный взгляд, обернулся и увидел, что с него не сводит глаз мать Шеннон. Миссис Маккеннет – худощавая, высокая, аккуратно одетая, ухоженная женщина – несмотря на возраст, выглядела поистине привлекательно.
Несомненно, природная красота матери досталась по наследству Шеннон, только его девочка обладала ещё большей хрупкостью и нежностью. Ей бы родиться дочерью аристократов с такой изысканной внешностью.
А то ведь деревенские дурочки ещё и потешаются за глаза, шушукаются из зависти, что, дескать, она не девка, а призрак ходячий, тощая как банши. И вообще в хозяйстве бесполезная… Мешок или корзину не поднимет, дров не наколет, бельё стирать будет, так, поди, вместе с ним унесёт река.
Шон однажды услышал эти сплетни и сразу кумушкам объяснил, что лучше бы им рты держать закрытыми, и за своими фигурами следить, а то скоро платья по швам треснут. Но всё-таки Рыжий догадывался, что когда он не слышит, болтают ещё и не такое.
И когда мистер Маккеннет не слышит, разумеется. При Брайене никто бы не посмел про его дочь хоть что-то дурное сказать.
