Буквально за секунды я был окружен со всех сторон распаленной шайкой подростков разного возраста, примерно от десяти до пятнадцати лет. Из этой биомассы недорослей на передний план выдвинулись два взрослых мужика. Один, довольно крупный, но рыхлый, с татуировкой на плече, которая, казалось, с любопытством выглядывала из-под рубашки с короткими рукавами. Второй был намного худее, выше ростом, с вороватым выражением на лице, как будто он что-то украл, съел и этим страшно доволен. Оба запыхались от бега, до меня доносился плотный запах смеси пота и водочного перегара. Внешне им можно было дать лет тридцать-тридцать пять, однако сколько им дал суд и как много они отсидели, определить было труднее. Когда толпа сгрудилась передо мной, вперед выскочил подросток лет тринадцати и с каким-то глупым азартом замахнулся на меня. Он выкрикнул:
– Я ему сейчас врежу!
С этими словами он изо всех сил ударил, как он думал, мне по лицу. Но ему это только показалось. Я слегка повел шеей в сторону – пригодились занятия боксом в спортивной школе. Рука парнишки с размаху врезалась в бетонный столб, и он взвыл от боли, будто передвижная пожарная сирена. Брату-столбу его удар наверняка показался щекоткой. Толстый мужик, по всей видимости, главарь, отгреб неудачника в сторону как сноп соломы, пробурчав с запозданием:
– Погодь, узнаем сперва, что за фраер!
Поскольку я продолжал молчать, худощавый взрослый чувак, бывший явно в помутнении от недавней попойки, с нажимом спросил:
– Ты х-хто такой?!
Я поморщился от наплыва изысканных ароматов и подчеркнуто безразлично ответил:
– Для тебя никто.
Ответ сначала поверг парня в тупое недоумение, но потом его глаза зло сверкнули – похоже, ему что-то не понравилось в моих словах. При необходимости я мог бы долго поддерживать академические дискуссии с этими «интеллектуалами». Мельком посмотрев на Алину, окруженную сборищем самых младших недорослей-хулиганов, я понял, что она стоит с нарочито безразличным видом, как бы скучая и не пытаясь убежать. Осознав красноречивую остроту момента, я решил идти ва-банк. Для последующего розыгрыша мне пришлось напрячь все мышцы и морщины мужества. Я сделал суровое, почти зверское лицо и, демонстративно сунув руку в карман, поднял ее вместе с оттопыренной полой пиджака вверх, направив на тощего мужичка. У него вдруг побелели губы, и стало явственно видно, как из организма испаряется, извиваясь в каком-то шаманском экстазе, алкогольный дух или, возможно, джинн. Парень безмолвно зашевелил губами и забормотал что-то нечленораздельное, выставив перед собой обе руки, истово веря, что защищается от нечистой силы в моих руках. Выражение глупого испуга на лицевой части его головы убеждало, что он точно знает – я буду стрелять. Я дернул рукой, спрятанной в кармане, как будто повел стволом, увеличив в разы перекос хулиганской физиономии. Толстый главарь рванулся ко мне, пытаясь достать, но я сделал поворот как в вальсе – раз-два-три. Он был неповоротлив, и я мгновенно оказался у него за спиной.
– У него пистолет! – бешено заверещал тощий и стал отступать в сторону к кустам. Главарь все еще соображал, куда я исчез, и вертел в недоумении крупной головой, озираясь во все стороны. В ответ пришлось доверительно, но грубовато прокричать ему в ухо:
– Шли бы вы отсюда!
Толстяк размахнулся и попытался ударить, но там, куда он махнул рукой, меня уже не было, его ноги при этом не успевали поворачиваться за туловищем. Я сделал аккуратную подсечку и всего лишь слегка потянул его за руку, помогая нелепому движению. В следующий момент он потерял равновесие и всей своей массивной тушей рухнул в пыль.
