Белле нравилось проводить у них время. До того как стать домохозяйкой, бабушка преподавала в местной чикагской русскоязычной школе. Все ученики любили и уважали учительницу, и каждое пятое октября у неё в доме появлялось столько цветов, что их и ставить было некуда.
– Белла, у тебя случайно нет фена? – спросила Женя.
Островская стояла в махровом халате нежно-голубого цвета. Когда-то он принадлежал Мелинде. Аннабель надевала его после ванны в зимний холодный вечер, забиралась с ногами на кресло вместе с книжкой и чашкой какао. Правда, почему-то она всегда засыпала, а просыпалась уже в своей кровати.
– Ты не против, что я надела халат? Я сказала твоему папе, что это неправильно, но он упрямый.
– Я не против.
После смерти Мелинды сложно было выкинуть её вещи. Но когда они решились на этот шаг, то сдали их в дома нуждающимся людям. Мелинда была бы только рада этому.
Уиллу было тяжело находиться в доме, где всё напоминало о сестре. Ему казалось, что по возвращении домой она кинется ему в объятия и сообщит какую-нибудь новость. Не выдержав давления, Браун решил купить новый дом, и он оказался отлично расположен. Это был новый район. Недалеко была школа, строились торговые центры, ну а главное – на соседней улице жили Фросты.
– Фен в верхнем ящике комода, – произнесла Белла, пытаясь застегнуть сумку.
Евгения улыбнулась, смотря на упрямую Беллу, которая напоминала её, собиравшуюся на конференции, затем подошла к комоду. Она открыла ящик, там все было аккуратно сложено. Женя сразу заметила фен, взяла его, а к ногам Беллы что-то упало. Девочка подняла предмет и села на кровать, грустно рассматривая его.
– Что это? – спросила Женя.
– Мамин кулон. – Белла показала украшение, которое блеснуло от лампочки.
– Красивый, – произнесла Женя.
Кулон был в виде совы и сделан из золота, как и сама цепочка. Разбросанные по туловищу, крыльям и хвосту маленькие аметисты придавали украшению удивительный эффект. Вместо глаз у птицы горели зеленые сапфиры. Мама Беллы любила сов, и всегда говорила, что эта птица – символ знания, мудрости и рассудительности.
– Да, но только сломанный.
– Дай посмотреть, – попросила Евгения. – Ну, это легко исправить.
Прошло несколько минут, и Женя вернула Аннабель кулон. Глаза Беллы загорелись сразу же, как только тот оказался на её шее. Девочка подошла к зеркалу.
– Спасибо большое, – сказала она.
– Все хорошо? – спросила обеспокоенно Евгения, заметив слезинку у неё на глазах.
– Нет, – честно ответила девочка. – Я скучаю по ней. – Белла сжала в руке кулон. – Я… я не помню, как звучит её голос, какое у неё было лицо и улыбка.
Аннабель опустилась на коленки, и Женя поняла, что у неё вот-вот начнётся истерика. Евгения не заметила, как в комнате оказался Уилл. Он опустился рядом с дочерью. Она прижалась к его груди, но не могла успокоиться.
Евгения быстро спустилась за стаканом воды на кухню и вернулась. С дрожащими руками Белла сделала пару глотков, но это не помогло. Она не могла остановиться.
Смотреть на эту картину было невыносимо. Евгения вдруг поняла, что должна помочь девочке, как бы сделала это её мама. Попросив выйти Уилла – практически выставив его за дверь – она сама обняла Беллу и стала что-то приговаривать ей.
Уилл в это время не находил себе места. Он должен был догадаться о том, что дочка почти не помнит мать.
После потери Мелинды он отвернулся от семьи на некоторое время. Два года Уилл не общался с родственниками и старался защитить от всех любимую племянницу. Он не мог допустить, чтобы Белла слышала про маму. Хотя она была достаточно умной малышкой и начинала понимать, почему мама не возвращалась домой. Но потом, когда он поговорил с приёмным отцом, который бросил все свои силы на то, чтобы он выслушал, Уилл осознал, что у него есть семья.
