Исчезнувшие в Кадыкчане - страница 3

Внедорожник тряхнуло, и Маша проснулась. Странный напев, который звучал в такт англоязычной песне, что проигрывалась в ее телефоне, все еще вертелся в голове. Девушка непонимающе огляделась, не сразу осознавая, где она находится. Сон и явь все еще мешались. Наконец, она вспомнила, что едет с Олегом и другими ребятами на Снегорку. В пути они находились уже больше пяти часов, но не одолели и половины. Пейзаж за окнами автомобиля окончательно поглотила метельная мгла, лишь по смутным очертаниям сопок можно было заметить, что дорога иногда плавно поднимается и опускается. Различить теперь, где небо, где земля, было невозможно. Словно машина с пятью пассажирами и водителем и впрямь превратилась в подводную лодку, пронзающую толщу снежного океана.

На заднем сиденье шел разговор. От нечего делать Маша стала прислушиваться.

– А там что? Есть еще? – спрашивал Вася.

– Говорят, моют потихоньку, – отвечал Миша.

– Летом подадимся?

– Можно…

– У тебя палатка цела?

– Цела, вроде.

– А лодка?

– Клеить надо.

– Клей… Там летом болото.

У девчонок были свои темы.

– Твой-то звонит? – как всегда совала нос не в свое дело Катька.

– Звонит, когда может, – отвечала Зина Вукувай, у которой не хватало смелости отбрить нахальную собеседницу. – Им не всегда можно.

– Ждать будешь? – напирала Семенова.

– Почему – буду? – удивлялась Зина. – Уже жду.

– А чё тогда с нами поехала?

– Меня Маша позвала.

– Маша или Миша?

– Я своего жду.

– Ну, жди-жди…

«Бедная Зина, – подумала Маша. – Если уж Катька привязалась к ней, то теперь не отстанет».

Зину на самом деле звали Тиныл. Как и других чукотских девушек, ее воспитывали в скромности. И хотя Зина-Тиныл была вполне современной девчонкой, но куда ей было тягаться с Семеновой? Кто воспитывал Катьку – неизвестно. В поселок ее привез муж. Семенова считается русской, хотя кто знает, какой она национальности на самом деле? В Артыке почти всех, кто с материка, русскими считают. Сначала Катька работала официанткой в кафе, а когда оно закрылось, перешла в палатку, которой владеет отец Карпухина. Там она с Олегом и познакомилась. Однако этого ей было мало. Первый раз в компании друзей Олега она появилась, когда встречали Новый год. И конечно, испортила праздник. Во-первых, стала липнуть ко всем парням, а во-вторых, распускать грязные сплетни, чтобы поссорить девчонок друг с другом.

О Зине она рассказывала, что та будто бы не моет голову, а волосы смазывает собачьим жиром. Волосы у Тиныл Вукувай длинные, черные, как вороново крыло, и блестящие. Даже Маша завидует ее волосам, что уж говорить о Катерине, у которой на голове начес из пакли, крашеный хною. О Маше Семенова болтала, что та беременна от Олега и будто бы шантажирует его этим. Здесь Катька, видимо, выдавала собственные мечты. Другим девчонкам поселка от продавщицы тоже досталось. Они даже сговорились подкараулить вечерком и устроить сплетнице темную, но так и не решились. Побоялись ее подлой и мстительной натуры. Осталось терпеть и ждать, покуда Семенова надоест Олегу. Уж он-то ее в два счета взашей выставит.

Казалось, что погода уже не может ухудшиться, но она была на этот счет другого мнения. Говорят, что у родственных чукчам эскимосов от нескольких десятков до нескольких сотен слов, обозначающих состояние снега, льда и прочих зимних явлений. Хотя как такового слова «снег» у них не существует; если эскимосам или чукчам нужно описать погодное явление, связанное с замерзшей водой, они обязательно уточнят, что речь идет о летящем снеге, или о снеге лежащем, или о падающем, или о кружащемся. Стоит жителю Севера покинуть жилище, и он сразу же понимает, что апут – это снег, лежащий на земле, кана – снег падающий, акилокок – мягко падающий, пигнарток – снежный покров, удобный для саней, пиксирпок – метель, кимуксук – поземка и так далее, и так далее, и так далее. У того, кого такая непогода застигает в пути, поневоле складывается впечатление, что все эти типы снега и еще великое множество других, коим нет названия ни в одном языке мира, обрушиваются на его бедную голову. Похожее чувство было и у шестерых друзей, пробивающихся через пургу.