Мысли завертелись у меня в голове, но в цельную картину пока не выстраивались.
– Ну, ты все, что ли, здесь закончил? – хмуро поинтересовался Степанчиков.
– Вроде бы… Труп осмотрели, увезли. Следов борьбы и взлома нет, – ответил Здоренко.
– Значит, знакомые?
– Выходит. Ты за наркотики ее задержал – что показала?
– Да ничего! – лицо Степанчикова стало кислым. – Талдычила, что не виновата, что подкинули. Я и сам стал даже сомневаться…
– Ладно, разберемся. Мы поехали… Если хотите, поработайте еще здесь.
Степанчиков ничего не ответил, а лишь прошелся по комнатам, угрюмо осмотрел обстановку квартиры, поцокал языком, когда увидел большую статуэтку обнаженной женщины, стоявшую в углу.
Только тут я вдруг обратила внимание на обстановку квартиры Обуховой. Я еще раз убедилась, что покойная не отличалась особым вкусом. Здесь наблюдалось смешение всевозможных стилей и направлений. На стенах висело несколько полотен, которые принадлежали, по всей видимости, местным абсурдистам. Наряду с ними нелепо выглядела репродукция Джоконды. Обилие хрусталя, ковров явно еще советского времени соседствовало с супермодной мебелью и бытовой техникой. Картину довершало какое-то корявое дерево в кадке.
Вся комната была буквально загромождена вещами, которые по сути дела были абсолютно лишними и ненужными. Но, возможно, по мнению хозяйки, они являлись признаком достатка и определенного уровня, которому она хотела соответствовать.
Степанчиков со своими подчиненными обошел всю квартиру, как-то лениво все оглядел и скептически выдохнул:
– Нам, кажется, пора. И вам тоже…
Последние слова его были обращены ко мне.
– Квартиру мы опечатываем, – закончил он. – Больше здесь делать нечего.
Когда мы спускались по лестнице, я наконец полностью осознала – Обуховой нет больше в живых. И все нити, которые меня связали с этой женщиной, оборвались. Собственно, они и связали-то меня ненадолго, можно сказать, всего лишь на одни сутки. Но все равно было ощущение какой-то утраты.
Я решила обязательно напечатать статью, хотя за нее «Свидетелю» уже никто ничего не заплатит. И в статье добавить тот факт, что главного действующего лица больше нет в живых. Учитывая, что время неумолимо бежало к вечеру, мне нужно было торопиться в редакцию, внести дополнения в статью – вечером дискеты со сверстанными полосами должны были быть отнесены на фототелеграф, а потом в типографию.
Но тут случилось нечто, что полностью разрушило мои конструктивные планы. Едва мы вышли из подъезда, как я увидела, что во двор въезжает знакомая мне синяя «БМВ» с парнями, которые беседовали с Обуховой под окнами нашей редакции утром.
Неожиданно «БМВ», явно направлявшаяся к подъезду Обуховой, остановилась и дала задний ход. Я поняла, что их смутили милицейские машины.
– Майор! Михаил Анатольевич! – я сразу вспомнила, как именно звали Степанчикова.
– Что такое? – дернулся Степанчиков.
– Там машина! – показала я в сторону отъезжавшей на полных парах «БМВ».
– Ну и что? – в его глазах отразился скепсис.
– Утром те парни разговаривали с Обуховой. Я видела это из окна, они явно приезжали к ней… – я говорила сбивчиво, торопясь и запинаясь, боясь, что майор меня не поймет или не поверит.
Степанчиков, однако, отреагировал быстро:
– Борзов, в машину… Значит, это… Преследуем синюю «БМВ»!
Все, включая меня, быстренько погрузились в «десятку», на которой прибыли на место происшествия оперативники, и погоня началась.
