Водитель подозрительно смотрел на меня.
– Я заплачу нормально, – успокоила я его, и он, подумав чуть-чуть для приличия, махнул рукой.
– Садись…
Собственно, ехать особо долго не пришлось, поскольку совсем скоро мы оказались у здания, где располагался РУБОП. Я поблагодарила водителя, сунула ему двадцатку, чему он был несказанно рад.
Парней выволокли из машины и повели в здание. Майор Степанчиков распорядился, чтобы меня провели в кабинет и напоили кофе. Меня ждало горькое разочарование – кофе «от РУБОПа», в отличие от Маринкиного, к которому я привыкла, оказался ужаснейшим пойлом.
Я из вежливости выпила полчашки, потом взяла лежавшие на столе журналы «Интерпол» и начала методично их пролистывать. В такой скучной обстановке прошло около часа. В это время в соседнем кабинете шел интенсивный допрос двух парней.
Наконец появился Степанчиков.
– Они от Тимура, – коротко объяснил он. – Знаете такого?
– Да. Именно он, кажется, был «крышей» у Обуховой. А что насчет показаний по делу?
Степанчиков скептически посмотрел на меня и шумно вздохнул.
– В убийстве они не признаются, говорят, просто заезжали по делам.
– А чего же они сразу сдернули, как увидели милицейские машины? Значит, было, чего бояться.
– Ну, во-первых, таким, как они, никогда не хочется встречаться с представителями органов, во-вторых, у них в машине нашли пакет с травой, ну, а в-третьих, они у Тимура занимают самое низкое положение – шестерки, короче. Их и в дела-то не посвящают, просто посылают, когда нужно разобраться с кем попроще, с каким-нибудь лохом. Ну вот, они приехали, увидали, что что-то не так, и перепугались. Подумать и сообразить вести себя как ни в чем не бывало у них ума не хватило. Теперь еще и от Тимура по башке получат, – довольно сказал Степанчиков. – Когда выпустят, разумеется. Это дело с травой можно раскрутить.
Я подумала, что Степанчикову, по-видимому, было наплевать, за что посадить этих парней. Скорее всего он придерживался принципа «вор должен сидеть в тюрьме», а за что он его туда упечет – неважно. Как говорится, «был бы человек хороший, а статью подберем».
– А как они объясняют свою беседу с Людмилой под окнами редакции? Что им было нужно? – спросила я.
– Да говорят, что просто по текущим делам приезжали. Ничего особенного. Мы им там… массаж сделали, – Степанчиков хитро посмотрел на меня. – Все равно, собаки, на своем стоят! Не убивали – и все! Да я, честно говоря, и сам думаю, что не они, – сказал он, смущенно уставясь в стол. – На фига бы они потом возвращались? Они же ничего не забыли там.
– А может быть, забыли? – я серьезно посмотрела на него.
Степанчиков задумался и нахмурился.
– Ладно, разберемся, – произнес он дежурную фразу. – Вам спасибо большое, – он протянул мне свою жилистую руку, – сейчас я распоряжусь, вас отвезут. Куда вам, домой или на работу?
– Лучше в редакцию, – попросила я. – У меня еще дел много. Статью нужно дописывать.
– Я, кстати, вот о чем хотел вас попросить, – с напором в голосе сказал Степанчиков. – Вы только в своей статье на меня не ссылайтесь. У нас это не приветствуется. Договорились?
Я в своей практике много раз сталкивалась с подобными просьбами, а некоторые особо нудные типы вообще по несколько раз перечитывали черновики статей и просили переписать по-новому, чтобы смягчить какие-то моменты, в конечном итоге заботясь о том, чтобы не получить по кумполу от вышестоящих лиц. Поэтому я с пониманием отнеслась к просьбе Степанчикова и заверила, что его фамилия «засвечена» не будет.
