– Чукина! Ты действительно равнодушна к нему или прикидываешься?
– Нисколько не прикидываюсь! У меня против красивых мужчин стойкий иммунитет.
– И откуда он у тебя? Прививку, что ли, сделала?
– Переболела, вот он и выработался.
– А сыпи случайно не было? – хихикнул кто-то.
– Сыпи не было, а вот рубцы на душе остались.
– Везёт тебе, Анька! – позавидовала Чукиной Грачёва. – У тебя, хоть и с рубцами, но всё-таки иммунитет! А у меня никакой защиты нет.
– Посмотрите на эту беззащитную! – не выдержала Тютюникова. – Это от тебя надо защищаться. Ты вон как на Женечку глядишь! Не глядишь, а раздеваешь.
– Дурочка! Просто я люблю всё красивое: и вещи, и мужчин! Вот только быстро всё надоедает. С вещами, конечно, проще, можно продать.
– А с мужиками?
Грачёва вздохнула.
– Их даром бросать приходится. Так что ты, Анёк, со своим иммунитетом счастливая.
– Конечно, счастливая, – серьёзно сказала Аня. – И особенно счастливой была тогда, когда не знала, что некрасивая.
Грачёва окинула Аню оценивающим взглядом и хмыкнула:
– Любопытно… а чего знала?
– Знала, что я принцесса! Неужели непонятно? А в десять лет от окружающего мира вдруг узнаю, что никакая я не принцесса! А «мышка серенькая». Такого тогда понаслушалась!
Аня глазами смешно изобразила ужас.
– А ты актриса, – усмехнулась Грачёва.
«Актриса» продолжила:
– …И нос-то у меня с лицом не сочетается! И глаза ко лбу не подходят! Сначала, конечно, я внутренне возмутилась: «Как это? Я же принцесса!». Мне и мама с папой всегда так говорили. А потом вижу: «жизнь-то лучше знает». Как же я на родителей обиделась! Десять лет мне врали, что я красавица! Расстроилась я тогда… не передать словами. И начала жалеть себя и переживать. Жалеть и переживать. А заодно красивым завидовать и злиться на них. И… – Аня, вздохнув, сделала паузу.
– И что? – нетерпеливо спросила Грачёва.
– Легче не стало! Вот что! Ну, я взяла и плюнула! Надоело! Жить-то когда? И чем я хуже других?! Пусть не картинка! Ну и что!
– Ты даже лучше других, – вставила Грачева, – во всяком случае, по высшей алгебре, например. Такую сложнятину на пятёрку сдала, а у меня трояк.
– Не прибедняйся, Чукина! – вклинилась Зинаида. – Всё у тебя есть. И лицо, и душа, и одежда…
– И мысли, – смеясь, добавила Грачёва. Зинаида цыкнула на неё.
– А я и так знаю, что есть! – серьёзно парировала Аня. – И это только моя заслуга. Не то что у Женечки! От природы даром получил. А насчёт высшей алгебры… к сожалению, ею никого не соблазнишь, а скорее, наоборот, отпугнёшь, – Аня вздохнула. Но тут же весело провозгласила: – А в данном случае я действительно ощущаю себя счастливой! Мы же институт окончили!
– Молодец, Чукина! Приятно видеть человека в прекрасном настроении, – к собравшимся подошла Ольга Николаевна. – А где Тютюникова? Где эта негодница? – спросила она.
– Я здесь, – пискнула Татьяна из-за спины методиста.
– А! Вот где ты прячешься! – обрадовалась Ольга Николаевна, словно жаждая мести. – Ну и номер ты вчера выкинула!
– Ольга Николавночка! Ну какой это номер? Так себе… номерок… – заканючила Тютюникова. – Никто ведь не пострадал.
– А я? – возмутилась Ольга Николаевна. – Меня чуть инфаркт не хватил! Помните, на биологическом одного студента на госэкзамене из-за шпаргалки зарубили? Так методисту скорую вызывали!
– Ну простите меня! Клянусь, я больше так не буду! – залебезила Татьяна.
– Ну, лиса! – укорила её методист. – Всё позади, теперь и клятвами швыряться можно. Ну да ладно! Прощаю! Тем более настроение предновогоднее, не будем его портить. Кстати, как с выпускным вечером?
