Ну а Леонид, в свойственном ему понимании мира, через срез взгляда робота, со всей своей прямолинейностью поинтересовался у Марты, каким образом, он может помочь Семирамиду Петровичу и что у него нужно закрутить в узел, чтобы он взялся за ум. – Об этом Леонид в своё время, а пока… – Марта, в общем, не настолько зла на своего мужа, чтобы натравливать на него робота, и Семирамиду Петровичу дался шанс исправиться. Но как выясняется, зря.
И этот опять недовольный Семирамид Петрович смел ей заметить в ответ, что этот Леонид, по его сугубо личному мнению, уже давно испорченный робот, раз он заявляется к ним без особого приглашения и главное, что его во всём этом деле смущает, то он пришёл тогда, когда его дома нет.
Но это мы опять отвлеклись, тогда, как сейчас слово берёт Марта, в ответ на вопрос Семирамида Петровича о вине.
– А вино … – проговорила Марта и на этом всё, её образ расплылся, перебитый голосом Ноя Фёдоровича. – И только таким он и должен и быть. – Постукивая кольцом об стол, заговорил Ной Фёдорович. – Гладким со всех сторон. Но вы и сами в скором времени поймёте его значение и почему он таков. – Ной Фёдорович на этот раз без всякой визуальной ошибки остановился взглядом на Семирамиде Петровиче.
Но на этом всё, поставленная во главу угла этой, и так слишком затянувшейся главы, цель достигнута, и можно следовать дальше. А большего нам всё равно сейчас не понять.
Глава
2
Отчасти проведённая в размышлениях и рассуждениях, которые не могли не привести так скучно тратившего свою жизнь человека, туда, куда они привели.
Вот спрашивается, но только сейчас, а так об этом никогда не спрашивается, да и кто спросит, когда всё и так очевидно, о чём думает человек, вдруг решивший прогуляться в такую пасмурную от сырости погоду, да ещё за полночь, не где-нибудь, где находится парадная сторона жизни и полно народу, а в местах не столь способствующих подъёму духа, а вот упадку, то это как раз для этих задворок жизни и центральных улиц, для которых они служат своей изнанкой, то есть подворотней.
– Да ни о чём он не думал, а вот что-то замыслил, то это определённо можно сказать, – вот к такой мысли склонился бы всякий другой человек, кто и сам не заметил, как оказался в подобном положении, но уже по весьма основательным причинам, он выпил лишнего, и натолкнулся на такого человека на своём фигуральном пустыре мысли. – И это на этот раз действительно так, но только не в том смысле, в каком предпочитают думать люди, относящиеся с недоверием к своим соплеменникам и предпочитающие обходить их стороной.
Так вот, этот задумавшийся человек, и при этом достаточно глубоко, что и привело его ноги вначале в какую-то подворотню, а затем к одной из луж, для которых здесь было своё раздолье и оттого их здесь было полно, наткнувшись на это размытое препятствие, на этот раз остановился, – в нём сработал рефлекс бережливого человека, на котором надеты добротные туфли (это говорит о том, что как бы ты не отвлёкся от действительности, всё равно рефлексы всегда с тобой).
И Семирамид Петрович, а этим задумавшимся человеком был он, с долей удивления посмотрел на это лежащее препятствие перед собой, затем с не меньшим удивлением посмотрел по сторонам и, видимо поняв, что в своих мыслях перешёл все пределы здравомыслия, – какого хрена я здесь делаю?! – с выражением лица, которое говорило о том, что он человек открытый и не чурается открыто выказывать свои эмоции на лице, в данном случае страха, очень быстро, пока его никто в этом месте не застал и не встретил, рванул отсюда. Ведь в таком случае (при встрече с кем-то), и он совершенно не сомневается в этом и более чем уверен, обязательно возникнут свои вопросы друг к другу.
