Теперь настала очередь незнакомца идти в атаку. Действуя всё так же, он продолжал изматывать истекающего кровью монстра. А тот пятился, хромал, изредка пытаясь отмахиваться здоровым крылом, и шаг за шагом приближался ко мне.
Ругаясь и шипя от боли, я перевернулась на живот и попыталась отползти в сторону, но израненные руки не смогли удержать вес тела. А акман, меж тем, предпринял последнюю, совершенно отчаянную попытку атаковать и, конечно же, был отброшен обратно, закувыркался, катясь по земле, забил крылом. Я ещё успела увидеть, как это крыло, встрепенувшись в последний раз, развернулось, закрывая собой небо – и с размаху опустилось на меня.
И от этого удара сознание моё окончательно погрузилось во тьму.
***
«Какого ка…» – уже привычно подумала я, открывая глаза, и осеклась.
Надо мной сияли звёзды, чьей-то могущественной рукой рассыпанные по тёмному небосклону. Умытые недавним дождём, они сверкали подобно кристалликам льда; тускло-голубым пятном неправильной формы гордо красовалась Младшая Сестра, будто предводитель, ведущий свои льдисто-холодные войска по небесной дороге. А над горизонтом уже виднелся краешек жёлтого диска Сестры Старшей – ещё немного, и она поднимется над ним во всей своей красе и затмит нежное очарование Младшей.
Я лежала на заботливо расстеленной холстине – под голову подсунуто что-то мягкое, – и пыталась оценить своё состояние. Болят раны на спине, болит рана на голове, болят колени, болят руки…
Руки! А есть ли они ещё у меня?
Я со страхом скосила глаза вниз и облегчённо вздохнула – хвала Отцу-Прародителю!Руки, туго перевязанные чистыми тряпицами, мирно покоились на животе. Я сильнее согнула их в локтях, чувствуя, как усилилась боль, пошевелила пальцами – вернее, попыталась. Пальцы левой руки слушались крайне неохотно, вместо привычных сгибаний-разгибаний выходило лишь неуклюжее подёргивание, но я надеялась, что это пройдёт. На правой же они не шевелились вовсе.
Я со страхом скосила глаза вниз и облегчённо вздохнула – хвала Отцу-Прародителю!Руки, туго перевязанные чистыми тряпицами, мирно покоились на животе. Я сильнее согнула их в локтях, чувствуя, как усилилась боль, пошевелила пальцами – вернее, попыталась. Пальцы левой руки слушались крайне неохотно, вместо привычных сгибаний-разгибаний выходило лишь неуклюжее подёргивание, но я надеялась, что это пройдёт. На правой же они не шевелились вовсе.
В глазах предательски защипало – ну как же так, остаться калекой, когда тебе едва минул двадцатый год?
– Сухожилия не повреждены, – голос раздался откуда-то сзади, настолько неожиданно, что я вздрогнула. – Кость срастётся, и руки станут слушаться, как раньше.
Я попыталась вскочить (со стороны это выглядело едва ли лучше слабого копошения только что родившегося слепого котёнка), кляня себя за беспечность – расслабилась, не догадалась, что таинственный незнакомец, победивший акмана и заботливо обработавший раны, никуда не ушёл. Всё это время он был неподалёку, с любопытством наблюдая за мной.
– Тебе лучше не двигаться, ты измотана и потеряла много крови.
Я повернула голову на голос, разглядывая хорошо заметный на фоне ярко-звёздного неба силуэт. Он стоял нарочито расслабленно, сложив руки на груди; из-за плеч хищно высовывались рукояти его необычных клинков, глубокий капюшон, который он так и не снял, надёжно скрывал лицо. Всем своим видом он будто показывал – я тебе не враг, опасности нет.
