И вдруг приехала Пат. Ее отец в прошлом был руководителем новостного канала, мама – бухгалтером, а Патриция мечтала стать актрисой. Думаю, ее родители не меньше остальных – сочувствующих луксонцев – понимали, что город засосет их и никогда не отпустит. Я видела в глазах родителей Пат: работа в местном продуктовом – их новая реальность, с которой они смирились. Но целеустремленная Патриция выросла в мегаполисе и не собиралась провести всю жизнь среди бедняков и пьяниц. Она училась день и ночь, а в перерывах рассказывала мне о жизни в Нью-Йорке. Другие девочки сторонились «городской», считали странной, а я слушала о Большом Яблоке[6] как о волшебном городе, где сбываются мечты. Там живут успешные женщины, там можно стать кем угодно! Пат мечтала покорить Бродвей, а мне открыла глаза на то, что все возможно. Я смогу уехать следом за подругой, получить образование!
Когда Пат окончила школу, то перед отъездом взяла с меня обещание, что я поступлю в университет или колледж, чтобы покинуть Луксон. Потребовалось на год больше, чем мы планировали, для осуществления непростой мечты, но я справилась. Не могу дождаться момента, когда мы, две счастливые выпускницы, будем вместе жить в Нью-Йорке. В мире, по которому Пат безумно скучала, поэтому и поступила в Нью-Йоркскую академию киноискусств, а я, зная город по рассказам, уже любила его.
– Ты на связи? – спросила Пат. – Думаешь о своем красавчике?
– Вспоминаю, как мы мечтали покорить Нью-Йорк.
– Я уже в процессе!
Патриция говорила настолько убедительно, что сомнений в ее правоте никогда и ни у кого не возникало. Она выигрывала любые споры, оказывала огромное влияние на окружающих, умела очаровывать. Если бы Пат захотела, то стала бы королевой школы, но ей хватало и меня. Подруги, по ее словам, только отвлекали от цели, как и парни. Но все же Патриция не могла оставить других в беде и хотя бы немного, но изменила Луксон к лучшему. Благодаря Пат в городе сократился процент подростковых беременностей: лекции о воздержании и контрацепции не имели такого эффекта, как слова Пат, что «этот козел тебя недостоин».
– Пытаешься съехать с темы, Асти?
– Ладно-ладно! Никаких секретов, да?
– Ага, – хихикнула подруга.
– Ты сама напросилась! О профессоре Ричардсоне я могу говорить вечно. Вы бы посоревновались в умении завоевать чужое внимание, ничего при этом не делая. Мне страшно, насколько быстро у него получилось обосноваться в моих мыслях. Постоянно о нем думаю. И… – Я выдержала театральную паузу – Пат ненавидит, когда я так делаю.
– И – что?
– Я рассказала ему о тебе.
– О, я польщена! – рассмеялась Пат. – Подожди, «профессор Ричардсон»? Он… – Теперь эта чертовка выдержала паузу, а я подумала, что убиться головой о письменный стол – неплохая смерть. Все лучше, чем признаться лучшей подруге в безнадежности своего первого серьезного увлечения. Патриция прошептала: – Он твой профессор?
– Ну… да.
– Асти! – Патриция захохотала. – Прости-прости! Точно, ты же сказала, что вы занимались сексом в его кабинете.
– В библиотеке.
– Разве это важно? Скоро и в его кабинете. Настоящий секс! С профессором! Звучит как мечта. Классно, что у вас преподают красавчики. У нас все профессора старше меня вдвое, – загрустила она.
– Зато ты учишься в Нью-Йорке, – напомнила я.
Настоящий секс?! По шее к лицу поднялся жар.
– Ты тоже могла бы поступить в нормальное место, если бы верила в себя. А ты выбрала Берроуз… Университет хотя бы в Америке? Ты не попала в секту? У Берроуза есть аккредитация?
