Искупление страстью - страница 28

Я направилась к столу. Без прежней четкости Ричардсон казался эфемерным, словно фантазия. На секунду в голову пришла безумная мысль: если он нереален, я могу сделать какую-нибудь глупость. Например, поцеловать его. Но профессор прокашлялся, и мне стало стыдно за свои неуместные мысли. Пусть они и отвлекли от грусти.

– Увы. – Ричардсон с задумчивым видом покрутил сломанные очки, надеясь найти зацепку, вдруг получится меня обнадежить. Но в конечном итоге сдвинул широкие брови на переносице, покачал головой и положил очки на стол. Я настолько привыкла к бесчувственности профессора, что на миг растерялась от его искреннего сострадания.

– Понятно. Спасибо. – Главная ниточка с мамой и моим детством была в буквальном смысле растоптана. – Извините, опять задержала вас после лекции.

Я направилась к выходу из класса. Не знаю, как поступить: выкинуть очки в ближайшую урну – ни маму, ни детство уже не вернуть, или бережно хранить очки в комнате, отдав почетное место рядом с детской игрушкой. Плюх обрадуется соседству?

– В городе есть магазин оптики «У Джона Голдмана». Сходите, Джон подберет вам что-нибудь на замену.

Я остановилась и снова посмотрела на разбитые очки. Сказать честно, они мне чертовски надоели. Очкарикам знакомы мои типичные проблемы: обидные прозвища, запотевшие после мороза стекла и расшатанные дужки, из-за которых очки постоянно падают с носа. В оптику съездить стоит, но вовсе не за новой парой стекол в оправе. Пора меняться.

– Спасибо, – повторила я и улыбнулась размытому пятну в десяти шагах от меня. Секунду поразмыслив, добавила: – Знаете, вы не такой уж и монстр, каким себя считаете.

Банальная фраза, что-то вроде «Благодарю вас за доброту, профессор». В ответ я ждала молчания или вежливой усмешки. Моя благодарность была искренней. Его желание помочь, наверное, тоже. Мы могли бы разойтись на теплой ноте и сохранить дружелюбный настрой в последующие встречи.

Но Дерек Ричардсон молниеносно пересек расстояние между нами. Я отступила на шаг, и он вцепился в дверной косяк над моей головой.

Дыхание сбилось от едва уловимых нот его парфюма, от близости, от непредсказуемой ситуации. Профессор наклонился и вкрадчиво сказал:

– Вы ошибаетесь, Астрид. Вам следует держаться от меня подальше.

Что он имел в виду? Загадочный и опасный, как вампир из «Сумерек». Да, Ричардсон красив как вампир. И таинственен. И умен. И я ни разу не видела его на ярком солнце. Хихикнув своей очередной теории, я толкнула тяжелую дубовую дверь. Меня встретил звон колокольчика, запах медицинского спирта и десятки разнообразных оправ на деревянных полках.

– Здравствуйте! – позвала я, щурясь.

Хозяина лавки не было. Потоптавшись на месте, я села в бархатное кресло и решила подождать. Магазин напоминал старинную библиотеку в викторианском стиле. Я представила владельца магазина старичком с крючковатым носом, сухонького и доброго.

– Чем могу помочь, юная леди? – раздался громкий голос из подсобки.

В зал вышел мужчина: на нем были темные брюки и синий свитер. Рассмотрев его ближе, я поняла, что британский акцент сочетался с аристократичной внешностью. Джон Голдман – высокий, подтянутый, с рыжими непослушными волосами – выглядел весьма бодро для старичка. На вид ему было не более тридцати пяти. Или он вовсе не…

– Вы помощник мистера Голдмана? – Любопытство бежало вперед меня.

Мужчина рассмеялся. Если в смехе Дерека Ричардсона (а я всех теперь сравнивала исключительно с ним) сквозила настороженность, то смех незнакомца легкий и беспечный.