– Я, пожалуй, пойду… – пробормотала пересохшими губами.
– Лети, птичка… пока можешь, – с оскалом выдохнул пленник. Глаза его холодно сверкнули. Цепи звякнули, и моё сердце пропустило удар.
Одновременно я услышала шаги снаружи. Кто-то спустился к темницам! Возможно Янтар или его напарник. Я не стала больше задерживаться, торопливо вышла из камеры, повернула ключ в замке, повесила связку на стену и, придерживая зелёную юбку, побежала к выходу.
У подножия лестницы стоял Янтар. Разгоняя сумрак, над его плечом светился магический огонёк.
– Ну и видок! Ты что, с ним обнималась? – увидев меня, пошутил оборотень.
Его шутка попала в точку, но я помотала головой, отрицая. Сердце всё ещё стучало в груди слишком быстро, и наверное Янтар это услышал – потому что у оборотней слух куда лучше, чем у людей.
– Всё в порядке? – как будто заволновался он.
В порядке ничего не было.
Горло сжал спазм.
Я вдруг поняла ясно как день – изменить будущее будто совсем не просто.
Почти невозможно…
Но так и должно быть. Испытание на пути искупления и не может быть простым. Я должна найти путь – как бы хорошо он не был спрятан.
Но одно дело – решить, и совсем другое – сделать…
Так началась череда непростых дней.
Снова и снова я лишала себя обеда и носила еду пленнику. Но он только окидывал меня пронзительным взглядом, от которого кровь стыла в жилах. А потом вовсе опускал голову, переставая реагировать, будто меня не было в камере. Если я всё же пыталась протянуть тарелку, то ирбис грубо отбрасывал её – печёная репа неизменно оказывалась на полу.
Там она сиротливо лежали, оледеневшая от холода. Даже мыши её не ели – словно звериным инстинктом чувствовали в Дейваре опасного хищника и не рисковали приближаться к его камере.
Но для меня подобное было роскошью. Я была обязана разбить лёд между нами. Любым способом. Раз с едой не получалось, то я пыталась завести разговор – но получала в ответ лишь холодный пристальный взгляд – такой, словно ирбис хотел проникнуть в мою голову и понять – какие цели я преследую.
И на вопросы не отвечал, будто говорить со мной было для него равносильно разговору с неразумной молью. Тишина, что повисала в такие моменты, меня страшила – она нашёптывала вкрадчивым голосом демона, который нет-нет, да выглядывал из полированных влажных камней, которыми был выложен пол темницы.
“Ничего не получится, Элиза, – твердил демон отражений. – Ты не сдвигаешься с мёртвой точки. Просто возьми из хранилища меч и пронзи его гнилое сердце – разом всех осчастливишь. Или хотя бы готовь план побега, пока не стала жертвой резни”.
Чтобы заглушить этот дурацкий голос, я как могла – разговаривала ирбисом. Задавала вопросы, чтобы наладить связь (это мне Тия подсказала). Ирбис неизменно молчал, и это превращалось в глупый сбивчивый монолог:
“Как ваше самочувствие, господин ирбис?… подозреваю не очень? Вижу, что не очень… Наверное и спать неудобно. Я могу придумать что-то с подушкой, но… Вы, наверное, её порвёте в клочки. Но если нет – то кивните. Хм… Не киваете. Так я и думала. Кстати, на улице сегодня такая вьюга – аж с ног сбивает. Смотрительница говорит, это святая Ньяра злится, что не все её заветы соблюдают. Но по мне – это глупость, по заветам Ньяра желает всем добра, даже преступникам, с чего бы ей тревожить людей. Ой… А в кого вы верите?”
– Это такая изощрённая пытка? – хрипло предположил ирбис на третий день, когда я снова с порога начала рассказывать про погоду. – Лучше позови своих дружков. Пусть прихватят хлысты и гвозди. Позже и они всё это опробуют на собственной шкуре. А вот заговорить тебя до смерти будет проблематично. Может, пытка молчанием тебе пойдёт больше?
