Искушение Агасфера - страница 18

Эсфирь же решила все по-другому.

В один из дождливых декабрьских вечеров она встретила его – возбужденная, с живым блеском прекрасных своих глаз, проворно достала из-под столика беседки алавастровый сосуд с нардовым маслом и принялась весело умащивать им любимого, приговаривая: «Ты весь пропах овцами!» Потом выставила заранее припасенное вино, холодное мясо и сухие фрукты и, дождавшись, когда Агасфер насытится, сообщила:

– Я все придумала, возлюбленный мой! Если в несчастье нашем виноват Иисус – пусть Он же и поможет! Он ведь не только проповедник, но и великий чудотворец! Мне рассказывали, что во время пира в Кане галилейской, куда были приглашены Мать Его и ученики, кончилось вино, и тогда Иисус приказал слугам наполнить водой шесть больших каменных сосудов для обрядовых омовений и превратил ее в вино! В Галилее Он исцелил сына царского чиновника, даже не видя его! На берегу Тивериадского озера Он накормил пятью лепешками пять тысяч человек, оживил руку парализованного ткача Самуила, который случайно нарушил субботу, а возле Силоамского источника вернул зрение слепому, намазав глаза его бре-нием! Неужели Он не поможет нам?

– А что если… эта наша беда – наказание за грехи наши? – усомнился Агасфер.

– Как раз грешникам Он и помогает! – пылко возразила девушка и, понизив голос, добавила: – Я не сказала тебе главного: ко мне сватается Иона, сын самого богатого купца Александрии. Так что поторопись, любимый.

Процессия паломников вышла из ворот Стефана в северной части Иерусалима и двинулась в сторону Иерихона. Агасфер, который пас овец на противоположном склоне долины Кедрона, видел, как она, повторяя извивы каменистой дороги, змейкой спускается вниз, оставляя за собой редкое завихрение пыли, и вскоре различил облаченную в светлый хитон высокую фигуру Того, за Кем следовали все остальные. Иисус шел широким уверенным шагом, опираясь на длинный посох и, казалось, преодолевал пространство с завораживающей легкостью: никакой поспешности не было в Его движениях, в то время как сопровождающие частили торопливыми ногами, а некоторые даже, желая приблизиться к Назарянину, обегали толпу по сторонам ее.

Сердце Агасфера забилось встревоженным птенцом: последнее время он молил Бога о свидании с чудотворцем, ибо – права была Эсфирь! – только Он способен был спасти их любовь. Но Агасфер не мог надолго оставить овец, чтобы пойти за Ним, Иисус же непредсказуемо возникал то в одной, то в другой части Иерусалима, проповедуя, исцеляя страждущих и отражая нападки фарисеев, готовых убить Его.

(Эти лицемеры не терпели тех, кто думает иначе, чем они, и в подлом поступке Мардохея, воспользовавшегося паникой среди торгующих в храме Иерусалимском и потом вступившим, судя по всему, в сговор со своим сватом, – угадывалась не только извечная алчность богатых, но и неискоренимая фарисейская потребность унизить иноверца.)

Дав знак напарнику Симону, чтобы тот последил за отарой без него, Агасфер спустился по склону, перешел вброд неглубокий в этом месте поток Кедрона и достиг пилигримов, когда они остановились на развилке с тропой, ведущей к Гефсиманскому саду.

Привстав на цыпочки и заглядывая поверх голов, он увидел в середине толпы небольшую смоковницу, на которую указывал побледневший, напряженный Назарянин, говоря: «Да не будет же впредь от тебя плода навек!» Вслед за этим деревце сперва привяло, а потом стало опадать листвой, скорчившись ветвями словно бы от нестерпимого зноя.