– И чего они прицепились к этому красному платью? – проворчала Анжелика.
Безмятежность воскресной трапезы, сопровождаемой чтением отрывков из Библии, не смогла рассеять неприятного впечатления от проповеди пастора. После завтрака Анжелика провела некоторое время в огороде, где росли целебные травы, рассматривая выращиваемые там растения и растирая их между пальцев, чтобы распознать их по запаху. Нагретый воздух был полон гудения пчел. Ее охватило страстное желание увидеть Жоффрея. Мир вдруг показался ей пустым, а ее собственное пребывание в английской деревне – странным и невыносимым, словно во сне, когда начинаешь спрашивать себя, что ты здесь делаешь, и понимаешь, что тут происходит что-то подозрительное и необъяснимое.
– И о чем только думает Мопертюи? – крикнула она Кантору. – Посмотри, солнце уже клонится к западу, а он до сих пор не вернулся из леса и не привел лошадей!
– Я за ним схожу! – бросил Кантор и тут же легким шагом направился в другой конец деревни.
Она смотрела, как он направляется к обступающему все вокруг поясу зелени, и внезапно ей захотелось удержать его, крикнуть ему: «Нет, не ходи туда, Кантор! Кантор, сын мой, не ходи в лес!..»
Но он уже исчез за поворотом дороги, ведущей к овечьей ферме, последнему дому деревни, за которым начинались деревья.
Она вернулась в дом Бенджамена, поднялась по лестнице, быстро застегнула свою кожаную сумку, взяла свои пистолеты, накинула на плечи плащ, надела шляпу и снова спустилась на первый этаж. Служанки сидели у окон и ничего не делали, просто грезя или молясь. Анжелика, не желая прерывать их грезы, вышла на поросшую травой улицу деревни. Роз-Анн в своем красном платье побежала за ней.
– Ах, не уходить, сударыня, не уходить! – защебетала она на ломаном французском, догнав ее.
– Душечка, я должна уйти, – не замедляя шаг, бросила ей Анжелика. – Я и так мешкала слишком долго. Не знаю, как вы тут проводите воскресенья, но мне давно уже нужно было быть на побережье, где меня ждет корабль… Мы и так потеряли уже столько времени, что доберемся туда только к рассвету.
Полная трогательной симпатии и заботы, маленькая англичанка попыталась забрать у Анжелики ее сумку и понести ее сама.
Они вместе поднялись на холм, и перед ними открылись последние дома деревни, самые маленькие и бедные, построенные из бревен и крытые соломой или корой, и, наконец, появилась большая ферма, где держали овец.
Но прежде чем подойти к ней, они должны были миновать амбар, где хранили маис и где французы провели ночь. Наверное, сейчас там переживает свои страхи французский солдат Адемар. За амбаром виднелся коттедж школьной учительницы мисс Пиджент, окруженный множеством буйно разросшихся цветов. За коттеджем на отшибе стояла овцеводческая ферма с фронтоном и флюгером, красивый крепкий дом, окруженный со всех сторон огороженными пастбищами. Дальше начиналась лощина, из которой они вышли вчера вечером, по ее склону тянулись вспаханные поля, затем шел лес – мир деревьев, журчащих ручьев и отвесных скал.
В саду мисс Пиджент над кустами с первыми штокрозами возвышалась величественная фигура миссис Уильямс, которая проворно обрывала с цветов увядшие лепестки. Внезапно она сделала повелительный жест, подзывая к себе Анжелику. Та поставила свою сумку на землю и подошла к ней, чтобы попрощаться.
– Посмотрите на эти штокрозы, – сказала миссис Уильямс. – Неужели они должны страдать из-за того, что сегодня Господень день? Наш преподобный сделал мне из-за этого нагоняй, но я заставила его замолчать. На сегодня с нас уже хватит.
