Пейрак сделал жест, который можно было принять за знак согласия.
– Единолично, – повторил иезуит, и его агатовые глаза вдруг блеснули. – О, гордыня, гордыня! Этот неискупимый порок Люцифера. Ибо это неправда, что он хотел уподобиться Богу. На самом деле он претендовал на то, что своим величием он обязан только самому себе и собственному интеллекту. Не такова ли и ваша доктрина?
– Я бы не решился связать мою доктрину со столь опасной фигурой.
– Вы уклоняетесь от темы, господин де Пейрак. Но какова была судьба того, кто хотел достичь познания в одиночку и ради собственной славы? Как незадачливый ученик чародея, он потерял контроль над своими знаниями, что привело к крушению миров.
– А Люцифер со своими падшими ангелами упал на землю звездным дождем, – тихо пробормотал Пейрак. – И теперь все они со своими секретами смешались с землей, превратились в маленьких ухмыляющихся гномов, которых люди находят в глубине рудников и которые охраняют золото и другие драгоценные металлы. Думаю, вы, отец мой, изучавший секреты Каббалы, знаете, как на языке алхимии называются легионы демонов, состоящие из этих крошечных гномов, духов земли?
Священнослужитель выпрямился и своими сверкающими глазами пристально посмотрел на графа. Во взгляде его сквозил вызов, но также и признание посвященного.
– Я улавливаю вашу мысль, – медленно и задумчиво молвил он. – Мы слишком склонны забывать, что некоторые определения, которые мы привыкли считать частью языка и которые мы используем каждый день, когда-то служили для обозначения различных легионов адского воинства. Так, духи воды, русалки и водяные, составляли легион похоти. Духи воздуха, сильфы и блуждающие огоньки, – легион праздности. Духи огня, символизируемые саламандрой, являлись когортами Гнева. А духи земли, гномы, именовались…
– Крамольниками, – с улыбкой заключил Пейрак.
– Истинные дети Сатаны, – пробормотал иезуит.
Анжелика с испугом переводила взгляд с одного участника этого странного диалога на другого.
Она непроизвольно положила ладонь на руку мужа, как бы остерегая его и призывая быть более осторожным.
Остеречь его! Защитить его! Удержать того, кого она любит, от безрассудства… Внезапно в сердце американских лесов над ним нависли те же угрозы, что и когда-то во Дворце инквизиции! И на лице Жоффрея де Пейрака играла сейчас все та же сардоническая улыбка, от которой изрезавшие его шрамы казались еще заметней.
Анжелика почувствовала, как по ней скользнул взгляд иезуита.
Вернувшись завтра в свою миссию, он скажет: «Да, я их видел! Они именно такие, какими их нам описали. Он, опасный и хитрый, и она, красивая и чувственная, как Ева, с жестами, в которых сквозят смелость и непринужденность, странные, не похожие ни на что…»
Он скажет отцу д’Оржевалю: «Я видел, как они вместе стояли на берегу среди деревьев, отражаясь в водах Кеннебека, он, суровый, темный и насмешливый, и она, лучезарная и ослепительная. Они стояли, прислонясь друг к другу, мужчина и женщина, которых объединяет какой-то тайный договор… Но что это за договор?»
И его члены снова жалко задрожат от болотной лихорадки, которая так часто его треплет… «Да, я их видел и оставался с ними долго, я выполнил миссию, которую вы на меня возложили, и выспросил этого человека… Но сейчас я как выжатый лимон».
– Вы пришли сюда, чтобы искать золото, – сдержанно сказал иезуит. – И вы его нашли! Вы пришли, чтобы заставить эти чистые первобытные края поклоняться золотому тельцу…
