Искушение архангела Гройса - страница 18

Валера шоферил на «Газели», Тамара Степановна сидела дома. Раньше она работала фельдшером в Сморгони, но теперь вышла на инвалидность. Лет семь назад Тамара попала под «КамАЗ», который раздробил ей тазобедренный сустав и правое бедро. Мужики решили поначалу, что ее пришибли, и хотели свезти в канаву. На их беду, оказались свидетели. Нарушителей посадили, Тамару реанимировали. Теперь ее главным промыслом стала корова. Летом дачники каждый день заходили за молоком и творогом. К осени надои спадали, но жить было можно. Серафима прирабатывала инструктором в байкерском клубе. С матерью и Валеркой держалась на дружеской ноге, но независимо. Казалось, она состоит в тайной секте и бездумно выполняет ее устав. На своем «Харламове» почти не каталась. Раз-два в месяц на какой-нибудь слет. Последний раз была в Киеве, на гонках Crazy Hohols Racers. Наград не привезла, но вернулась довольная.

– Вымя массажировала? – спросила Серафима мать, но та только махнула рукой. С коровой случилось что-то неладное.

До города, даже на хорошей скорости, было часа полтора. Девушка приближалась к Минску спокойно и нахраписто. Она знала, что привлекает внимание. На это и рассчитывала, профессионально выпячивая попку перед иномарками. Свои русалочьи волосы убрала в конский хвост, повязала косынку. Остальное – униформа, черная кожа да блестящие клепки. Разве что желтая перчатка на правой руке не в тему. Мужчины провожали мотоцикл завистливыми взглядами: зрелище яркое, но сиюминутное.

В Илье Фима заправилась на знакомой бензоколонке. Китаец, торгующий журналами для автолюбителей, заговорщицки ей подмигнул. Журналов не предлагал – все равно не купит. На прощание подарил гонщице бутылку «Боржоми».

– Приезжайте еще. У нас лучший бензин, лучший «Боржоми»!

С Долгиновского тракта Серафима свернула на Орловскую, доехала до проспекта Победителей. Город приподнял стены, расправил рекламные щиты. Серафима направлялась в центр. Ее не интересовало, разрешено ли там мотоциклетное движение. С сотрудниками автоинспекции она предпочитала не общаться. В отличие от провинциальных скептиков город Серафима любила. Ей нравился его стремительный рост, величественность полупустых улиц, добрососедство капитализма с социалистическою предприимчивостью.

В столице Фима никогда не парковалась. Не было причины. За шмотками на «Харлее» не ездят. Ей нравилось катать ребятишек. Один раз пригласила девушку, которую видела до того по телевизору. Нахальную, смелую, богатую. Дочь крупного промышленника. Они разговорились. Поначалу Серафиме было интересно. Когда наскучило, она выскочила с пассажиркой на Логойский тракт, набрала запредельную скорость. Километров через сорок притормозила, оставив девушку на обочине. Поймает мотор, рассудила она.

Пацанов катать было приятнее. У Фимы было на примете несколько дворов, где ее принимали с особенными почестями. Подростки составляли на бумаге очередь, несмотря на необязательность ее появлений. Бросали жребий, ревновали и ссорились. Мальчишки попадались забавные, безбашенные. Один начал лапать ее за грудь, когда она лавировала между грузовиками и фурами. Ей понравилось. Она довезла его до родительского дома. Улыбаясь, схватила обеими руками за шею. Поцеловала, оставив вокруг рта бедняги фиолетовый обод помады.

На день Петра и Павла у нее были другие планы. Пришлось поколесить по городу еще часа полтора в ожидании вечерних пробок. Часам к семи центр должен был охватить безысходный ступор. Серафима с удовлетворением наблюдала за неизбежным уплотнением, слушала нервные гудки, улыбаясь мрачным лицам водителей. Бензиновые выхлопы мешались с осенней сыростью. Серафима миролюбиво продвигалась по проспекту Независимости, разглядывая владельцев автотранспорта. Пристроилась за свежим «мерсом» черного цвета. В салоне на заднем сиденье лежал длинный серый зонт, чем-то напоминающий убитого аиста, несколько пакетов из супермаркета. Серафима проследовала за автомобилем, рассматривая напряженные лица мужчин, водителя и его шефа. Оба молчали. Босс подбрасывал на руке белую пачку сигарет, но не курил. Около кинотеатра Фима потянулась к боковой мотоциклетной сумке, сунула туда руку и молниеносно хлопнула кастетом по заднему пассажирскому стеклу. Кастет оставался висеть у нее на пальцах в желтой фронтовой перчатке, когда она зацепила шикарную на вид борсетку пассажира и уверенно крутанула газ.