То, что просил сделать Варнавский, было самым простым, разумным, и, вернее всего, Варнавский был прав – выход один. Павлыш мысленно уже спустился к компьютеру и разбил стекло. И тогда еще через день, задыхаясь от боли, Варнавский умрет. Инвариантно. Как если бы это была станция геологов. Но оставался маленький шанс, оставалась надежда на чудо – еще три дня, послезавтра Варнавский проснется здоровым, у него и у них будет еще три дня. И что-то получится. Ничего не получится, понимал Павлыш, но послушаться Варнавского означало убить его.
– Ну как вы не понимаете, – повторял Варнавский. – Я сам не могу дойти. Я опоздал. Я хотел кончить и опоздал.
Голова Павлыша раскалывалась. Он протянул руку к камню. Но рука не послушалась его.
Вошел Карл.
– Вы здесь? – он ничуть не удивился. – Людмила говорит, что есть надежда. Она говорит про какие-то квасцы. Она просит вас прийти. Как ты, Павел?
– Он тоже трус, – сказал Варнавский. – Он как и ты.
Штромбергер взглянул на Павлыша.
– Я вас понимаю, – сказал он.
7
С квасцами ничего не получилось. Людмила просто очень хотела, чтобы получилось. Но прошел час, прежде чем Павлышу удалось разубедить Людмилу. Павлыш понимал, что уходить нельзя. Прошли еще минуты. Потом Светлана упала в обморок. Тихо съехала на пол.
– Ну вот! – Людмила сказала это так, словно Светлана притворялась.
Павлыш наклонился над Светланой, расстегнул ей ворот.
– Вам помочь? – спросила Людмила.
– Нет, сейчас я сам все сделаю. В этом, по крайней мере, я разбираюсь.
Он с трудом поднялся, подошел к медицинскому шкафу.
Людмила тоже поднялась.
– Я пойду к Павлу, – сказала она. – Карл забудет сделать ему укол.
Карл не дал ей уйти – он вошел в лабораторию.
– Я сделал укол. Он спит. Не ходи. Что со Светланой? Ей плохо?
– Ему не лучше? – спросила Людмила.
Павлыш дал Светлане понюхать старого доброго нашатыря. Когда она пришла в себя, заставил выпить фирменную смесь – ее Павлыш изобрел на четвертом курсе. Весь институт принимал перед экзаменами. Целый месяц Павлыш был самым популярным человеком на курсе.
– Как накопители? – спросила Людмила.
– Завтра, – сказал Карл. – Боюсь, что сегодня еще не хватит энергии.
– В прошлый раз хватило четырех дней.
Карл развел руками.
– Ночью я буду сидеть у него сама, – сказала Людмила. – Вы спите. Все спите. Завтра переход. Мне нужно, чтобы все были бодрые.
– Прости, – сказала Светлана.
И в этот момент мигнул свет. Раз, два.
– Что такое? – спросила Людмила. – Еще этого не хватало!
Павлышу показалось, что станция вздрогнула. Чуть-чуть.
– Что случилось? – закричала Людмила. Она первой побежала к двери. Остальные за ней. Павлышу пришлось подхватить Светлану – ноги ее плохо держали.
Со стороны они, наверное, выглядели смешно. Им казалось, что они бегут, а они плелись, держась за стены.
Дверь к Варнавскому была открыта.
Кровать пуста.
– Где он? – Людмила готова была вцепиться в Карла ногтями. Павлыш оставил Светлану, она сразу прислонилась к стене, и попытался встать между Карлом и Людмилой. – Почему ты ушел?
– Он не мог встать, – сказал Карл. – Я знаю, в таком состоянии он не мог встать. Он спал.
Людмила уже не видела их, она смотрела вдоль коридора. Потом бросилась в его конец. Павлыш не сразу понял, почему. Потом увидел, что Людмила рванула дверь в переходник – шлюзовую камеру. Она решила, понял Павлыш, что Варнавский вышел наружу. Чтобы погибнуть.
– Нет, – сказал Карл. – Этого быть не может. Ты же знаешь, если человек выходит в шлюзовую, раздается сигнал по всей станции. Ты же знаешь.
