Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны - страница 3

То есть она не вернулась в Салон? Она приехала домой, была переписана.

И вернулась в Салон. Ее никто не заметил. Она вернулась к художнику. И с тех пор она пропадает. Но, в общем, это вещь, если присмотреться к ней, поразительная. Еще очень молодой человек выстраивает, которому лет 25.

И он выстраивает очень сложную вещь, которая сразу говорит нам о том, что появился ученик и соперник у великого Энгра, который не писал групповых портретов маслом, но создал великолепные рисунки с вот такой сложной, изощренной, изысканной композицией. Но от Энгра его отличает вот что. Дело в том, что Энгр превращается в героя первосоздания и представляет их, как людей исключительной красоты, во внутренний мир которых мы проникнуть не можем. А Дега пишет предательский портрет. Потому что, чем больше ты на него смотришь, тем больше ты понимаешь, что, ой, все смешалось в доме Облонских. И все счастливые семьи похожи друг на друга, а все несчастные несчастливы по-своему.

И это все живописными средствами. Вот женщина. Она в трауре. Она беременна одновременно в этот момент она стоит, как пирамида, в позе героини Ван Дейка. Дега, даром что импрессионист-новатор, впитывает огромное количество влияний в это время. Она как бы опирается на одну из девочек. А супруг засунут в угол. Вы много видели портретов, где глава семьи задвинут в камин?

Это отличает работу от Энгра, у которого все персонажи, так или иначе, парадные смотрят на нас. А здесь абсолютная свобода.

И иерархия в семье тоже очень четко простроена. Кто главный, или ради чего делается это изображение. Но здесь в центре стоит несостоявшаяся супруга Энгра, его невеста. А здесь, конечно, нельзя сказать, кто в доме хозяин, но мы ощущаем то напряжение, вот эта физическая дистанция и неловкость позы человека, который газету положил, наверное, только что, не хочет больше позировать и отворачивается.

Да и рука сестры, которая опирается на стол, написана потрясающе. Но в ней тоже есть какая-то такая мгновенная остановка, ей как-то неловко.

И девочке-непоседе, конечно, хочется бежать отсюда. Я не буду говорить «сбежать», потому что между папой и мамой что-то плохо. Но видите, что этот портрет не цельный по целому ряду причин. Да, он сложно пространственно выстроен. Тут, в общем, заблудиться можно, в этом зеркале. Он композиционно сложно выстроен. И здесь сочетание парадной статики и движения, как сжатая пружина, проходит через эту девчонку. И наконец, психологический конфликт, который, вообще говоря, портрет не предполагает. Все-таки портрет предполагает позитивный парадный, презентабельный вид. А здесь портрет неявным образом рассказывает ту семейную драму, о которой мы, в общем, осведомлены теперь, когда изучаем биографию семьи Дега.

И это поразительная вещь. Потому что перед нами психологический роман XIX века, и я не случайно цитировал здесь Толстого. Вот я думаю, что те люди, которые в течение жизни Дега очень часто обвиняли в чисто оптической поверхностности взгляда на жизнь, не понимали в нем чего-то глубинного. Портрет про драму жизни. Про пронзительную тоску существования. В общем, про то, что Бодлер описал очень хорошо.

Да, эта поверхностность выражена такими могучими изобразительными средствами, драматическими в том числе, что диву даешься смелости невероятной. И это поразительно.

Один недостаток нашего разговора об изобразительном искусстве, что нельзя его в этот момент смотреть. Потому что это потрясающая с точки зрения живописи вещь. Это вот такая тускло-бирюзовая стена, которая какое-то мерцание вызывает, как будто это не краска, не холст, а это просто движение цвета, движение воздуха.