Однако вся позолота слетает под малейшим давлением, если притворщик выберет неудачную жертву для бравады жаргоном (например, настоящего специалиста в интернет-технологиях). Поток может превратиться в жалкую, заикающуюся, несвязанную и спутанную речь, представляющую собой странную смесь, напоминающую бессвязный и бессмысленный бред шизофреника.
В-четвертых, он обладает уникальным, почти телепатическим, чутьем в отношении ваших мыслей и чувств – вне зависимости от их глубины, улавливая их за секунду до того, как вы их сформулировали. Тем не менее большую часть времени он поразительно глух к вашим эмоциональным потребностям и крайне нечувствителен.
И в-пятых, он обладает обостренным ощущением реальности, когда играет, но испытывает себя оторванным от жизни, лишенным удачи и радости, когда игра заканчивается. Он может ощущать свои настоящие (определяемые внешними факторами) социальные роли успешного писателя, предпринимателя, банкира, мужа как что-то сфальсифицированное, скрывая или отказываясь от своих настоящих достижений.
Наличие всех пяти качеств относит личность к верхней отметке шкалы притворства.
Где-то в середине находятся люди, чувствующие себя мошенниками даже тогда, когда они такими не являются, зачастую успешные и счастливые, они испытывают вину за успех и счастье, опасаясь зависти окружающих. Чаще всего подобные проявления встречаются у женщин. Они стараются не признавать реальность успеха и счастья, стараясь бессознательно избежать наказания или агрессии со стороны окружающих.
Что касается людей искусства, вне зависимости от того, используется ли для творчества сцена, ручка, глина, пленка или иные средства выразить себя, их работа заключается в том, чтобы создавать образы и претворять их в реальность. Получаемая в результате правда – это и есть произведение искусства, которым может наслаждаться публика.
Обычные люди жульничают, лгут и придумывают, но только для создания панциря из такта, благоразумия и инстинкта самосохранения, необходимых для выживания в мире «взрослых», как у Томаса Элиота: «для встречи новых лиц создать себе лицо».[3] Основное отличие обычных людей от притворщиков заключается в том, что обычный человек очень мало меняется в зависимости от ситуации.
Тем временем на другом конце шкалы притворства находится другая группа людей, состоящая из личностей, не способных к любой форме обмана. Зачастую к этой категории относятся немакиавеллисты, о которых мы говорили в Главе 3. Уникальная смесь моральных устоев, желания нравиться, необходимости ощущать превосходство и причинять вред делает таких людей «неспособными лгать».
Как ни странно это звучит, но притворство – это близкий родственник эмоционального здоровья>27. Вся наша жизнь построена на игре и актерстве, поэтому для сохранения собственного здоровья совершенно необходимо проводить адаптацию личности и собственной маски. Попробуйте уделять больше внимания этому явлению, и очень скоро вы сможете заметить его проявления во всем, как отмечает Хелен Дьютч, ставшая одним из основных исследователей этого феномена: «С момента, когда я заинтересовалась притворщиком, он стал преследовать меня. Я нахожу его среди друзей и знакомых и, конечно, в себе». Это не значит, что все мы притворщики, просто грань между живой, творческой, эмоционально здоровой личностью и видимостью, создаваемой самозванцем, очень тонка.
