Вторым архетипом притворщиков, ощущающих себя актерами, исполняющими соответствующие социальные роли: отца, матери или служащего, играющими в реальность, а не живущими ей, – являются «как будто» личности. Подобные притворщики отличаются от психопатического типажа отсутствием холодности, безжалостности и асоциальных наклонностей.
Как-то в интервью со мной (в 1980-х) Тони Блэкберн – британский радиоведущий – признался: «Я чувствую себя настоящим только тогда, когда притворяюсь диск-жокеем Тони Блэкберном; моя реальная жизнь длится два часа радиопередачи, а про остальную часть можно забыть. Хотелось бы, чтобы вся моя жизнь стала одним большим радиошоу». Следует отметить, что аналогичные высказывания можно услышать от многих представителей индустрии развлечений, в их число также входит Фрэнк Скиннер.[1]
Еще Оскар Уайльд с поразительной точностью отмечал то, как маска становится катализатором для самовыражения личности: «Человек меньше всего похож на себя, когда говорит от своего имени. Дайте ему маску, и он расскажет всю правду». В той же серии интервью, в которой мне удалось побеседовать с Тони Блэкберном, я встретился со Стивеном Фрайем – британским актером, известность которому принесли комедийные роли. Он считал Уайльда своим кумиром и очень точно описал мне свои ощущения и свои страхи: быть выведенным на чистую воду, однако большинство живет, содрогаясь от ожидания этой неопределенной «чистой воды». В одном Фрай ошибался – только те, кому свойственно притворство, испытывают такой страх.
В отличие от психопатических притворщиков, «как будто» личности не крадут или придумывают имя, а пытаются мимикрировать, повторяя стиль и образ группы или личностей, которыми восхищаются. Они, как Уолтер Митти, меняют маски и личности, не испытывая даже намека на противоречия.
Для обоих архетипов притворщиков можно выделить пять ключевых характеристик.
Отсутствие самосознания – личность притворщика представляет собой сплав чувств, идей, выражений и манер других людей. Зачастую притворщик может великолепно пародировать других, схватывая особенности произношения и жесты, а иногда выдавая их за собственные. Он великолепно адаптируется, собирает умные мысли и фразы окружения, превращая их в сетку, маскирующую нехватку собственных.
Его мошенничество скрывается за дилетантством и искусственностью поведения, проявляющихся в виде общекультурного архетипа, например, «спорт», «военный», «кэмп»[2] (несмотря на свою гетеросексуальность) или даже аристократическую веселость Берти Вустера.
В качестве дополнительного камуфляжа могут быть использованы эзотерика, сложные термины и обсуждение малоизвестных фактов, например, традиции строительства иглу у эскимосов или редкость определенных типов жестокости. Притворщик будет в первых рядах, использующих модные словечки, значение которых неизвестно, а окружающие не хотят почувствовать неловкость, задавая уточняющие вопросы. Он будет щеголять техническим жаргоном, чтобы сделать вид, что обладает знаниями или опытом инсайдера сложных профессиональных сфер (теория постмодернизма в литературе или что-то еще невероятно мудреное, в чем мало кто что-то понимает, – например, традиции анимэ или интернет-технологии).
В-третьих, притворщик будет демонстрировать поразительные вербальные навыки: беглость и сложность его речи просто сразит вас наповал. Это может быть словесный поток, украшенный изысканными каламбурами и блистательными метафорами, сравнениями и аналогиями; или же мудрые наставления, полные афоризмов и парадоксов; или же, в зависимости от ситуации, в которой вы находитесь, легкая болтовня, полная загадок и скрытых обещаний. По его мнению, язык и есть реальность.
