Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела - страница 12

Тогда я, Скотт и Крейг, мой младший брат, по очереди пытались победить отца, который был действующим чемпионом дома по сумо. Но у нас так и не получилось. По сей день я думаю, что он остается самым титулованным сумоистом в семье Эджли.

С раннего возраста мама и папа прилагали усилия, чтобы в нашей семье укреплялась любовь к спорту. Настолько, что к десяти годам я был одержим тренировками. Я стремился стать больше, сильнее и выносливее, чтобы иметь возможность соревноваться со Скоттом и его друзьями. Я клал в рюкзак гантели, когда шел в школу, и приставал к отцу, чтобы он научил меня упражнениям, которые сделали бы меня «сильнее руками» или «быстрее ногами».

Несмотря на мое невежество, я был чрезвычайно увлечен. Помню, как нашел в старой книге очень простую программу круговой военной подготовки, которая состояла из отжиманий, выпадов, приседаний и челночных пробежек. Говорилось, что эти упражнения «тренируют характер». Итак, я взял эту книгу и спросил папу, что такое характер, поскольку я не смог найти эту «мышцу» ни в одном анатомическом атласе.

Перенесемся на три года вперед – туда, где я, уже 13-летний школьник, играю в водное поло со взрослыми. Меня бьют, топят, мы боремся под водой семь раз в неделю на тренировках – это стало нормой, затем я подрос, так что мне удавалось побеждать чаще, чем проигрывать. Это продолжалось более двадцати лет, поскольку унаследованная от родителей трудовая этика легла в основу моей системы убеждений, и на каждой тренировке, которую я когда-либо проводил в течение двух десятилетий, мне придавал силы девиз:

Трудовая этика также оказала глубокое влияние на весь предстоящий заплыв. Связано это с тем, что во многих отношениях устройство моего мозга и тела было результатом безоговорочной поддержки моей семьи и постоянного стремления к тому, что многие считали либо невозможным, либо невероятным.

Итак, в 17:15 я приступил к самому сложному испытанию на сегодняшний день. Надев защитные очки и гидрокостюм, я обнял маму, папу и Эстер. Это не было эмоциональное прощание, так как они уже наметили и спланировали, куда можно приехать повидаться со мной на побережье, – словом, мы могли увидеться достаточно скоро.

Моей главной задачей теперь было безопасно войти в воду и успешно выйти из гавани, поскольку небольшая группа людей (и представители местной прессы) собралась на старом пирсе, чтобы помахать мне на прощание. Всего их было, вероятно, около пятидесяти (включая владельцев пиццерии), но радостные возгласы разносились над водой, будто присутствовала огромная группа поддержки.

Зайдя в воду по пояс, я повернулся и поблагодарил Барри, Джорджа, Джули и Рэя, прежде чем нырнуть и поплыть к «Гекате», которая прокладывала курс в нескольких сотнях метров впереди. Когда мое лицо коснулось воды, я почувствовал огромное облегчение. Планирование и подготовка были завершены. Я остался наедине с морем, в битве ветра и волн с законами плавания и спортивной науки.

Изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции, я остановился, чтобы поблагодарить жителей Маргита за то, что они пришли на старт, и сказал им, что надеюсь вернуться до Рождества. Они все рассмеялись (поскольку до этого оставалось полгода), но я сохранял серьезность.

Первые несколько километров запомнились мне пиццей, чизкейком и чистым адреналином. Капитан Мэтт держал ровный курс, а я использовал «Гекату» для наблюдения, пока мы направлялись к порту Дувра. Плывя до позднего вечера, а затем утром, мы преодолели 34 километра менее чем за девять часов. Это эквивалент Ла-Манша, так что по большинству стандартов плавания можно утверждать, что прогресс был хорошим.