Испанский дневник - страница 41

Почувствовав почву под ногами, Кабальеро тотчас же выставил новое ультимативное требование: чтобы коммунисты вошли в кабинет. Партия была против этого, она предпочитала поддерживать всеми силами правительство Народного фронта, находясь вне его; к тому же не хотелось создавать лишнее затруднение международного характера – уже и без того будущее правительство объявили большевистским, советским. «Старик» объявил, что все это чепуха, на заграницу наплевать, а если коммунисты отказываются, он отказывается тоже, пусть все летит к черту и пусть их партия отвечает за то, что случится… В конце концов, они решили взять министерства просвещения и земледелия – две отрасли, где министры-коммунисты могли бы быть наиболее полезными крестьянству и народной массе, реализуя максимум того, чего можно добиться в условиях буржуазно-демократической республики нового типа, какой является Испания при Народном фронте. В последний момент у Кабальеро начались какие-то желудочные колики, все переговоры приостановились.

Сегодня наконец все завершилось. Я заехал во Всеобщий рабочий союз узнать у Вайо о последних вариантах, и здесь, в небольшой комнате Кабальеро, оказались все будущие министры. На узком диванчике тесно сидели рядом тяжеловесный, на глыбу похожий, с опущенными веками Прието, взволнованный Вайо в моно, холеный, иронического вида Галарса, маленький Урибе без воротничка, с торчащей запонкой.

Они кивают, молча улыбаются и продолжают молчать и курить. Самого хозяина кабинета здесь нет, он во дворце, у президента.

Молчат, курят, ожидание кажется долгим. Наконец телефон звонит. Говорит Кабальеро из дворца: президент согласен, подписал декрет, приглашает новое правительство представиться ему.

Гурьбой они сошли вниз, их ждали машины. У подъезда охрана стала обнимать их, жать руки, желать успеха. И вся толпа, новые министры и рабочие с винтовками, все гордо и простодушно, по-испански, мечтательно закинув лица вверх, заулыбались.

Я поздравил министра иностранных дел Хулие Альвареса дель Вайо. Он ответил:

– Да, но Ирун взят.

Мигель Мартинес лежал вместе с другими в цепи, растянувшейся по обе стороны шоссе Мадрид – Лиссабон, несравненно ближе к Мадриду, чем к Лиссабону. Часть дружинников была при старых испанских ружьях, у командира колонны был хороший короткий винчестер, а у Мигеля – только пистолет. Сзади них дымила двумя большими пожарами красивая Талавера де ла Рейна. Мигель смотрел в бинокль, стараясь разглядеть живого марокканца.

– Зачем вам бинокль? – спросил майор, – Ведь у вас очки. Четыре стекла в бинокле, и два очка, и два глаза – это вместе восемь глаз. Сколько мавров вы видите?

– Ни одного. Я перестаю верить, что они существуют. Я уеду из Испании, не повидав мавров.

– Вы ко всему подходите с чрезмерными требованиями… – Майор стал растирать ладонью черную жесткую щетину на лице. – Но я думаю, что через два часа на том самом месте, где мы лежим, будет стоять или лежать человек в чалме или феске, с темной кожей.

– Это будет знаменательно. Известно ли вам, что на этом же самом месте, где мы лежим, чуть ли не в том же месяце сентябре, были в 1809 году разбиты французские интервенты?

– Вот видите! А вы сомневаетесь в силе испанского оружия.

– Я не сомневаюсь, но французов разбил здесь английский фельдмаршал герцог Веллингтон.

– Он дрался не один, у него было больше половины испанских сил. Мы, испанцы, отвыкли драться в одиночку. Нужно, чтобы всегда кто-нибудь помогал. Мавры били нас в Марокко, пока мы не соединились с французами. Теперь «Испанская фаланга» наступает с марокканцами, немцами и итальянцами. Если республика хочет устоять, ей нужны французы, или Мексика, или Россия.