Машина ещё не закончила стирать. Это надолго.
У тебя сегодня, по случаю завтрашнего торжества, спектакля нет, а у меня – да. У меня есть. Сегодня же «Спящая Красавица». И, несмотря на то, что в афише значится Dinara F. Jayrulova, тебя не будет, а посему таскать мне эту корову Mi T. Ilers, которая, кстати сказать, уже на пятом месяце, – не перетаскать. На финальный прогон я уже опоздал. Но это ничего, что-нибудь придумаю. Скажу, что прилёг днём отдохнуть и отчаянно… то есть нечаянно проспал. Мне – простят.
Одежду свою, положим, я сейчас найду. Слава богу, она оказалась по эту сторону ширмы.
Тебе одеться не проблема, вон сколько у тебя здесь барахла.
Однако надо как-то отсюда выбираться. Через окно явно не получится – высоко. Да и, если вдуматься, в этом нет необходимости: мы же чай пили вместе – нас же все видели. Вошли-то мы через дверь. У тебя же постоянно гости. К тебе постоянно кто-нибудь приходит. Ладно, с этим тоже как-нибудь разберёмся.
Наплетёшь что-нибудь ему… жениху своему.
Что-нибудь наплетёшь, если только Он…
Бесполезно.
Если Этот – Тот, Кто Сейчас Там, с Той Стороны – Тот, Кто Наверняка Специально за нами Следил, выжидая наиболее удобный момент, и, конечно же, Всё уже Знает, Всё Видел, с Самого Начала Всё Видел! – здесь же наверняка по всему дому камер натыкано!.. – обо всём доложит твоему… твоему мужу… почти уже мужу…
Словом, коготок увяз – всей труппе кранты5.
Ты – прима. И на его – твоего кадра, этого твоего жениха-мужа, – деньги – мы все и существуем.
Скорее всего, этот мерзавец-слуга не доложит (иначе бы уже доложил, а не торчал бы сейчас за ширмой и не мариновал бы нас здесь до посинения, упиваясь моментом), а будет просто – шантажировать.
Так. Вот джинсы.
Прыгая на одной ноге и с трудом попадая в штанины, всё-таки натягиваю сначала одну, затем другую.
Вот бес попутал.
Сдаётся мне, мы ещё с тобой попрыгаем… «прима».
Я зол. Я страшно зол – на себя, на тебя…
Но внезапно мне снова становится тебя жаль: ты так и сидишь, уткнувшись лицом в этот салатовый кошмар, и плечи твои дрожат, тебя трясёт…
Я наклоняюсь к тебе и трогаю за худенькое предплечье… мне кажется, ты всхлипываешь… я опускаюсь на колени рядом с тобой и пытаюсь оторвать твоё лицо от этой идиотской пачки, в которую ты так судорожно… чёрт, как крепко!.. вцепилась… наконец-то мне это удаётся… я придерживаю тебя за острый подбородок… а тебя всё трясёт, ты вся уже содрогаешься, тебя уже просто колотит… ты просто уже обезумела… ты буквально захлёбываешься… задыхаешься… тебя всю колбасит!..
Сначала беззвучно, а потом в голос. Истерика. И заваливаешься набок.
…да ты просто тащишься уже от хохота.
И тут экран с шипением отъезжает, вспыхивает свет, дверцы всех шкафов распахиваются и оттуда с криками «¡Sorpre-e-esa-a!!» и «¡Vivan los novios!!»6 под вспышки фотокамер (да, я успеваю подметить, что не телефонов) вываливаются все наши девицы, несколько парней и… о боже… мой Naru!.. он знал!!.. знал и ничего не сказал мне… бессовестный!! да он смеётся!!.. боже, как он смеётся! как улыбается… да за эту улыбку я готов простить ему всё.
А вечерний спектакль, значит, отменили… Что ж, Ему и это под силу. А главное – по карману.
И сразу в «пенале» становится легко – цветно́, тесно и жарко!.. – все смеются, хлопают в ладоши, кто-то хлопает меня по плечу, кто-то что-то говорит, все что-то ещё кричат… И что-то ещё хлопает, так что я вздрагиваю: БА-БАХ!! – о господи, уж не шампанское ли?! здесь, в такой тесноте!.. – Но нет, это летят
